Модерн в архитектуре: Здания в стиле модерн: 10 шедевров архитектуры
Здания в стиле модерн: 10 шедевров архитектуры
Начало XX века во многих странах называют Прекрасной эпохой: увидев эти архитектурные шедевры, вы поймете, почему.
Особняк Тасселя, Брюссель, 1893-1894 гг.
«Мы должны смотреть на это сооружение как на реликвию; однажды она станет местом паломничества; к нему будут обращаться, чтобы понять архитектуру, которую оно породит», — писал об особняке Тасселя историк Сандер Пьерон. Его слова стали пророческими: сегодня четырехэтажный дом, построенный бельгийским архитектором Виктором Орта для ученого-математика Эмиля Тасселя, считается первым в мире зданием в стиле модерн. Особняк Тасселя стал абсолютно новаторской для своего времени постройкой и принес известность своему создателю. Орта отказался от традиционного внутреннего устройства дома и предпринял попытку решить пространство по-новому. Помещения в особняке словно «перетекают» друг в друга: в качестве несущей конструкции архитектор использовал металлический каркас, а комнаты расположил на разных уровнях (позднее Ле Корбюзье назовет это свободным планом).
Ощущение гибкости пространства достигается не только благодаря планировке, но и за счет плавных изгибов конструктивных и декоративных элементов, в том числе орнамента на стенах.
Getty Images
Фасад особняка Тасселя.
Замок Беранже, Париж, 1895-1898 гг.
В 1894 году молодой французский архитектор Эктор Гимар познакомился с Виктором Орта. Эта встреча произвела на Гимара такое впечатление, что он убедил свою заказчицу, вдову Фурнье, разрешить ему построить здание в стиле ар-нуво. Орта рассказал Гимару о важности стилистического единства экстерьера и интерьера, поэтому архитектор принимал участие в разработке мебели, обоев, декоративных кованых элементов и даже дверных ручек. Вдохновение он искал в природе: изгибы металлических конструкций и орнамент на витражах напоминают извилистые стебли растений. Здание Гимара выбивалось из парижской застройки, и недоброжелатели переименовали его в Castel Dérangé, что означает «сумасшедший дом». Однако в 1898 году именно эта постройка стала победителем конкурса на самый оригинальный фасад в 16-м округе Парижа.
Getty Images
Кованая ограда.
Дом сецессиона, Вена, 1897-1898 гг.
В 1897 году в столице Австрии был создан Венский сецессион — объединение прогрессивных художников, обвинявших традиционное искусство в консерватизме и историзме. Уже через год недалеко от площади Карлсплац открылся павильон, в котором участники группировки начали проводить свои выставки. Автором здания стал Йозеф Мария Ольбрих — ученик ведущего австрийского архитектора начала прошлого века Отто Вагнера. Для художников новой волны павильон был храмом истинного искусства, и даже его внешний вид вызывал ассоциации с религиозным сооружением. Рельефное изображение трех горгон над входом символизирует живопись, архитектуру и скульптуру, купол украшен позолоченными листьями лавра — символа триумфа и бессмертия, а на фасаде высечен девиз сецессиона: «Времени — его искусство, искусству — его свободу». Левее можно увидеть надпись «Ver Sacrum», что означает «Весна Священная». Именно так назывался журнал, через который Венский сецессион транслировал свои идеи.
Сейчас в павильоне проходят временные экспозиции современных художников, а в одном из залов стену украшает «Бетховенский фриз» Густава Климта, созданный специально для выставки 1902 года.
Школы модерна в архитектуре
Каждый новый виток, новое направление в мировой архитектуре неразрывно связаны с вехами в истории социального развития человеческого общества, его прогрессивными достижениями. Стиль модерн, возникший в конце девятнадцатого века на фоне подъема промышленной индустрии, стал олицетворением своей эпохи.
Ар-нуво, югендстиль, русский модерн, именуя по-своему в каждой стране, его приняли и воплотили в архитектуре по всему миру. Модерн вобрал в себя лучшие черты восточной экзотики, он богат элементами рококо и готики. Модерн с легкостью вытеснил свою предшественницу — эклектику, органично вписавшись в новые возможности строительства. Использование камня, стекла и металла способствовало созданию плавных линий и причудливых арабесок.
Характерные признаки стиля модерн
Модерн отличается большим разнообразием характерных элементов за счет синтеза ряда направлений в искусстве — живописи, пластики, архитектуры, прикладного творчества.
- Сооружения поражают визуальной легкостью и необычной, ассиметричной формой. Внутренние помещения просторны, практически отсутствуют прямые линии и углы.
- Конструкции выполнены как из легкого алюминия, так и из традиционного железобетона, пролетные строения — арочного, вантового и балочного типов.
- Преобладает пастельная гамма цветов, но используются и металлик, серебро, флуоресцентные красители. Изобилие растительных орнаментов.
- Двери нередко смещены в сторону от центра здания, их виды многообразны — от вращающихся до телескопических.
- Большие, иногда — во всю стену окна. Механизм распашной, откидной, поворотный или раздвижной.
- Линии форм свободные, напоминающие естественные природные конфигурации. Каждая сторона здания имеет удачный ракурс, где декор и фасад видятся в ином свете, при этом общая картина потрясающе гармонична.
Бельгийская школа модерна
Общепризнанным пионером модерна стал Виктор Орта — бельгийский архитектор, с чьей «легкой руки» в строительстве стали применять стекло и металл — новые на тот момент материалы.
Творения Орта легко узнаются по характерному облику: металлический переплет фантазийных растительных форм, большие площади остекления, тщательная проработка мельчайших деталей, вплоть до дверных ручек, для приведения их к единому стилю. В 1893-м по проекту Орта строится первое в мире здание в стиле модерн — Дом Тасселя. Но наиболее интересными с точки зрения новаторского подхода считаются здания универсальных магазинов такие, как брюссельский «Инновассион», выстроенный Орта в 1901-м. В этих зданиях фасады представляют собой сплошную остекленную поверхность, покоящуюся на металлических каркасах.
Французская школа
Чуть позже, после ознакомления в путешествии по Брюсселю с творчеством Виктора Орта, в стиле модерн начинает творить француз Эктор Гимар. Под сильнейшим впечатлением от изящных, воздушных построек Орта, Гимар возводит всемирно известный Кастель Беранже, или Кастель Derange (от франц. «беспорядочный»), как называли его современники Гимара. Замок имеет все классические черты модерна: ассиметричную форму, необычную расстановку окон (по диагонали), балконов, порталов, неровную поверхность каменной кладки в сочетании с кирпичом и яркими витражами в окнах.
Испанская школа
Сооружения Антони Гауди настолько реалистично вписываются в окружающие пейзажи, что создается полное ощущение естественности их происхождения. Незаурядный талант и богатейшая фантазия автора послужили появлению двух десятков удивительных проектов. Декоративные элементы — главные отличия стиля архитектора. С использованием полихромных эффектов керамики построено здание Каса Висенс — дом, словно сошедший со страниц детской сказки: асимметрия фасада, ломаная крыша и богатый орнамент. Не менее оригинален особняк Эль Каприччо, а диковинный Парк Гуэль — целая череда уникальных строений, будто выросших из земли, извивающаяся, как змея, «бесконечная скамья», колонны, как деревья.
Русская школа
Модерн в русском виде — все характерные веяния стиля плюс народный фольклор. В основу проектов легли черты византийских церквей, боярских хором из семнадцатого столетия: ажурные конструкции с множеством арочных элементов, высокие пролеты, объемное пространство помещений, витражные окна больших размеров. Декорациями выступают женские образы с вплетенными в волосы виноградными лозами, мозаичные рисунки, растительные формы.
Особняк А.Морозова — Москва, ВоздвиженкаВ Москве сохранилось множество построек конца 19 и начала 20-го столетия, которые выстроены в стиле модерн. Приверженцами стиля стали архитекторы Ф.О. Шехтель, В.Ф. Валькот, Ф.Ф. Воскресенский, А.У. Зеленко и другие.
Особняк Отто Листа, построенный Львом Кекушевым в 1899 году, отличает асимметрия формы, разные по величине и виду окна, сочная и выразительная майоликовая мозаика над арочным входом, небольшая, квадратной формы, лоджия с колонной над первым этажом на углу здания.
Особняк Листа. Первоначально Кекушев строил его для себя.На Пречистенке — построенный тем же Кекушевым доходный дом Исакова. Это чарующее сооружение. Дом был построен для купца Исакова в начале 20-го века, и он отличается большим размахом, но удивительной ажурностью и легкостью. В дизайне явно прослеживается французский стиль: окна не только различаются по размерам и форме, но и по переплету; по центральной оси расположен балкон с ажурными коваными решетками, края оформлены эркерами. У фасада из кирпича скруглены углы, в верхней части изготовлен фриз в виде узорчатой лепнины, боковые стороны украсили женские фигуры.
В Петербурге в начале двадцатого века появилось ответвление стиля — «Северный модерн», важнейшей отличительной чертой которого было применение мрамора и гранита для отделки фасадов в связке с металлическими и деревянными элементами.
За всю историю стиля выделилось несколько направлений модерна. В Германии он именовался югендстилем, в Австрии — сецессионом. Описаны рационализм, неоклассицизм и даже берлинский, парижский или рижский модерн. Господство стиля продолжалось на протяжении четверти века, на смену ему пришли экспрессионизм и функционализм.
Практикум
Если есть желание выделить свой коттедж на фоне прочих — оформление в стиле модерн будет идеальным решением.
- В конструкции здания используйте плавные, перетекающие друг в друга линии, сходные с линиями, наблюдаемыми в окружающей природе. Избегайте острых углов, больше завитков и изгибов. Вне зависимости от габаритов постройки, она должна иметь визуальную легкость.
- Материалы для строительства могут быть любыми — кирпич, дерево, металл. Прекрасным решением станет сочетание различных фактур: деревянный фасад, декорированный бутовым камнем или красным кирпичом. Также, в отделке фасада могут преобладать стекло, металлические и чугунные элементы. Актуальны мозаичные округлые элементы, лепнина, статуэтки.
- Цвета — натуральные, сдержанные, возможно, с яркими вкраплениями, но без намека на помпезность.
- Окна — обязательно большие — могут располагаться несимметрично, то же касается и главного входа.
- Балконы и эркеры — смещенные от центральной оси, оформленные колоннами, возможно, в виде спиралей. Наличие «закрученных» элементов характерно для проектов домов в стиле модерн — спиральные лестницы, особое расположение помещений внутри.
- Окружающий ландшафт должен подчеркивать единство стиля. На участке обязательно располагают фонтаны, водоемы, разнообразные ажурные арки и перголы, беседки с витражами. Планировка включает извилистые, плавные линии, преобладают натуральный камень, дерево и кованые элементы. В саду должно быть много пространства и несколько единичных акцентов — крупные деревья или групповые посадки.
- Закажите проект отделки фасада у нас.
Модерн: институты, доходные дома, банки
В этом уроке мы рассматривали русский модерн на примере шести зданий.
Давайте еще раз вспомним главное 👇
📚 Модерн появился на рубеже 19–20 веков. На него повлияли идеи, которые в этот период завоевывали умы: теория Фрейда о психоанализе, новые религиозно-философские и мистические учения. Их объединяла мысль о том, что в человеке и в природе вокруг есть скрытые силы и энергии, которые должны быть выражены. Эта тенденция наложилась на появление зажиточного среднего класса, который мог и хотел тратить деньги.
🎭 Московский художественный театр.
🛏 Доходный дом Шмидта в Санкт-Петербурге. Главное в доходных домах — функциональность и коммерческая выгода, поэтому разные архитектурные стили на них не особенно влияли. Однако Карлу Шмидту удалось построить яркий доходный дом в стиле модерна, добавив динамичной асимметрии на фасаде и пластичный лепной декор с растительными мотивами.
🐘 Дом со слонами в Самаре. Константин Головкин — купец, художник, меценат, археолог, искренне любивший родной край. Сам спроектировал и построил дачу в стиле Венского сецессиона. С каждой стороны фасад открывается по-новому, а башня и открытые веранды придают дому романтичный облик. Визитная карточка дачи — две статуи слонов и фигура девушки.
🎓 Томский учительский институт. Архитектор Фортунат Гут объединил свой опыт проектирования учебных корпусов с чертами европейского модерна. Здание с яркими цветами, окнами разных форм, башенками и декором в форме женских лиц выделяется среди томского модерна с яркими национальными чертами.
🏦 Симбирское отделение государственного крестьянского поземельного и дворянского земельного банков. Федор Ливчак построил здание «в виде колоссальной избы с характерной двускатной коньковой крышей» и сложным декором — мозаикой, статуями сов, лепными деталями. Стиль пришелся по вкусу банкирам, и архитектор выполнил похожие заказы в Курске, Тамбове и Нижнем Новгороде.
🧱 Дом Лаллукки в Выборге. Аллан Шульман — представитель выборгского, северного модерна, отличающегося яркими национальными чертами. Фасад здания с коммерческими и жилыми помещениями был облицован гранитными плитами. На нем располагались балконы, эркеры и окна разных размеров, а на углу дома — остроконечные стрельчатые арки.
10 самарских зданий в стиле модерн, которые стоит увидеть своими глазами | Другой город
В прошлом выпуске рубрики «На стиле» мы обозревали советский авангард, а сегодня поговорим о том, чего он категорически не приемлет. Об утонченной декоративности и плавности линий, асимметричности, растительной орнаменталистике и прочих «украшательствах». Встречайте, рожденный в сердце Европы ответ архитектуры на промышленную революцию — его величество модерн.
Модерн
Годы существования стиля:
— в Европе — конец 1880-х — 1914 год,
— в России — конец 1890-х — 1916 год.
Основные отличительные особенности
— Проектировка здания по принципу «изнутри наружу», что определяло сильное влияние индивидуальной внутренней планировки помещений на его внешний облик.
— Отказ от прямых линий и углов в пользу более естественных, асимметричных «природных» форм.
— Использование новых технико-конструктивных средств (железобетон, облицовочная керамика и т.д.).
— Широкое использование декоративных элементов, стилизованных растительных узоров, причудливых орнаментов.
— Художественное оформление конструктивных элементов здания — лестниц, дверей, балконов и т. д.
Примечание: при подготовке материала использованы книги Вагана Каркарьяна «Модерн в архитектуре Самары» и «Самара-Куйбышев-Самара, или Три портрета одного города». Взятые оттуда отрывки выделены курсивом.
1. Особняк доктора Эриха Эрна
(Чапаевская, 165)
Дата постройки: 1900-1902 годы
Архитектор: Александр Щербачев
Один из первых модерновых особняков в нашем городе. Пожалуй, единственная полноценная работа в этом стиле самого плодовитого дореволюционного архитектора города Александра Щербачева.
«Щербачев создает динамичную, острую композицию за счет применения выступающего входного блока (как правило он располагает его асимметрично) и скошенного правого угла с круглым эркером. Александр Александрович достигает выразительности фасада, исходя из пластики наружных масс. Он варьирует «текучие» мотивы модерна в фронтоне, арочных окнах второго этажа на эркере. Декор здания очень сдержан — это свидетельство тяготения модерна 1900-х годов к лаконичности архитектурного языка».
В 1919-1920 годах особняк Эрна был штаб-квартирой самарских чекистов. А в годы Великой Отечественной войны здесь размещалось посольство Польши.
2. Особняк купцов Матвеевых
(Молодогвардейская, 69)
Дата постройки: ∼ 1914-1915 годы
Архитектор: Дмитрий Вернер
Небольшой по размерам особняк сразу привлекает внимание тем, какую площадь его фасада занимают окна. К тому же на третьем этаже они имеют причудливую, «растительную» расстекловку.
Несмотря на то, что особняк был построен в 1915 году, архитектор Дмитрий Вернер использовал в нем некоторые элементы раннего, декоративного модерна. Так, монограмма владельцев дома обрамлена двумя цветками. Малозаметный декоративный элемент — крылатое колесо («колесо фортуны»), в Российской империи было символом купеческого сословия. Такой же знак запечатлен на фасаде знаменитого Дома с атлантами.
3. Ресторан «Аквариум»
(Самарская, 95)
Дата постройки: 1913-1914 годы
Архитектор: Михаил Квятковский
Одно из главных увеселительных мест дореволюционной Самары. Построен по заказу купцов братьев Ивановых, владельцев гостиницы «Гранд-Отель» и большого винного склада на углу нынешних Венцека и Молодогвардейской.
«В этом геометрически строгом 1-3-этажном здании видны признаки рационалистической ветви модерна».
Главная «фишка» ресторана «Аквариум» — удачная компоновка строгих и лаконичных разноэтажных объемов. Единственный декоративный элемент — имитирующая купол металлическая конструкция над центральным эркером — увы, не сохранилась до наших дней.
Еще зимой 1917 года здесь кутили самарские купчики, а в марте их сменили работники профсоюзов и политических партий. Таким образом, ресторан «Аквариум» стал одним из эпицентров Февральской революции в Самаре. В позднесоветский период здесь размещался городской ТЮЗ. Сейчас ведется реконструкция здания, после которой в «Аквариум» запустят театр кукол.
4. Доходный дом Алексея Нуйчева
(Самарская, 149)
Дата постройки: 1902-1903 годы
Архитектор: Михаил Квятковский
Практически сразу после постройки в доме Нуйчева расположилась гимназия сестер Харитоновых. До строительства в 1911 году собственного здания на нынешней улице Куйбышева первый этаж арендовал Крестьянский поземельный банк, здесь у него было центральное губернское отделение.
«Дом Нуйчева имеет все внешние признаки самарского модерна — скошенный угол здания акцентирован эркером и завершен граненой башенкой. Но примечателен он прежде всего богатым скульптурным нарядом и необычной отделкой. Здесь и атланты, поддерживающие эркер (демонтированы в 1980-х годах — прим.ред.), слоники и бабочки. Кроме экзотических деталей, мы видим и традиционные: вазоны, маски <…> Декоративные детали применены так щедро, что заслонили рационализм фасада.Модерн проявил себя прежде всего в декоре, придавая деталям роль чистого украшения: атланты худосочны, левой рукой вяло поддерживают эркер, «бабочки» заменили замковые камни в обрамлении оконных проемов. Слоновьи головы завершают пилястры. Выполнены декоративные детали по эскизам художницы — дочери Нуйчева».
5. Особняк Общественного собрания
(Куйбышева, 157)
Дата постройки: 1914 год
Архитектор: Дмитрий Вернер
Заказчиком строительства выступило Общественное собрание служащих казенных и общественных организаций Самары. Здесь устраивались балы, литературные вечера, драматические представления, научные лекции и т.д.
Здание выполнено в стиле позднего, рационального модерна. Наиболее парадный вид имеет фасад, выходящий на улицу Куйбышева. Здесь расположено столь характерное для модерна крупное окно с причудливой расстекловкой, украшенное замковым камнем в виде мужской маски. Металлический козырек на цепях первоначально имел стеклянное покрытие.
После революции в особняке общественного собрания размещались различные советские учреждения и организации, в том числе «Дом Крестьянина» (1920-е годы). С 1975 года здание принадлежит военно-историческому музею ПурВО.
6. Гостиница «Гранд-Отель»
(Куйбышева, 111)
Дата постройки: конец XIX века. Реконструкция фасада в стиле модерн — 1909 год
Архитектор: Михаил Квятковский
«Реконструкция наложила свой отпечаток на архитектуру симметричного здания. Стиль модерн демонстрировал совершенно новый рисунок и форму орнамента, предпочитая декоративно искривленные линии».
Михаил Квятковский использует здесь свой любимый цветочный декор. Приобретают природный, обтекаемый вид балконы. Орхидеи украшают не только фасад, но и интерьеры гостиницы.
Что любопытно, в книге «Вся Самара» 1925 года написавший статью «Архитектура Самары» Константин Головкин определил стиль этого здания как «декаданс».
7. Особняк Василия Сурошникова
(Алексея Толстого, 41)
Дата постройки: 1909-1912 годы
Архитектор: первоначальный проект — Федор Шехтель, надзор за строительством — Александр Щербачев
Угловой балкон напоминает машикули правой башни Ярославского вокзала в Москве».
В особняке Сурошникова имелись все привычные нам, но еще редкие для Самары XX века блага цивилизации — электричество, водопровод, центральное отопление, телефонная связь.
8. Особняк Курлиной
(Фрунзе, 159)
Дата постройки: 1903 год
Архитектор: Александр Зеленко
«Наше все» самарского модерна. Квинтэссенция классических черт и принципов этого стиля. В советский период был ценен совсем по другим причинам.
«Для модерна вообще, а для творчества Александра Зеленко в частности, характерны органическая связь фасада с внутренней пространственной организацией помещений. Выразительность угла здания выявлена вертикалью граненого эркера. <…> Композиция особняка рассчитана на восприятие с разных точек. В процессе движения вокруг дома открываются новые и новые картины. <…> Ажурные ворота и решетки являются великолепными образцами русского художественного металла».
В послереволюционной истории особняка было много всего: штаб анархистов, контрразведка белочехов, посольство Швеции, детский сад и т.д. Что любопытно, первый музей здесь открылся еще в середине 1920-х годов. Это был музей гигиены и охраны труда.
9. Особняк Новокрещеновых
(Фрунзе, 144)
Дата постройки: ∼ 1907-1909 годы
Архитектор: Михаил Квятковский
Как и в случае с особняком Матвеевых, размер не имеет значения. Уютный и камерный дом Новокрещеновых — прекрасный образчик раннего, декоративного модерна.
«Это наиболее целостный, яркий пример архитектуры ар-нуво (французское название стиля модерн — прим. ред.). В этом особняке видны признаки раннего модерна — асимметрия, декоративность, символичность, построение «изнутри-наружу», своеобразие формотворческих стилизованных форм растительного мира, подчеркнуто яркий, индивидуализированный облик дома как единого произведения искусства.Особенность этого шедевра самарского ар-нуво заключается в том, что особняк создан в 1909 году, в переломное для модерна время, когда практически в архитектуре России утвердился неоклассицизм — архитектура классицизма в эпоху модерна».
Стоит отметить, что 1910-1916 годы в Самаре отмечены появлением построек, сочетающих в себе как модерновые приемы, так и элементы классической архитектуры. К таковым можно отнести здание Банка внешней торговли (Куйбышева, 90) и особняк Аржанова (Куйбышева, 93).
10. Дача купца Константина Головкина
(Советской армии, 292)
Дата постройки: ∼ 1908-1909 годы
Архитектор: Константин Головкин и Валентин Тепфер
Дачи самарского купечества были украшением волжского левобережья. Предпочтение отдавали стилю мавританскому, и лишь самарский Леонардо да Винчи — Константин Головкин — выбрал для своей загородной резиденции стиль модерн.
«Дача Головкина — это романтический гротеск, граничащий с мистикой, дом-миф. Построен из пустотелого кирпича и бетонных блоков. Поэтому в доме своеобразная акустика. Дача — с крупными пластическими объемами, прорезанными узкими, щелевидными, подобно бойницам, окнами, со скульптурой загадочной девушки, выходящей из волны и «агрессивно настроенными» слонами. <…> Поверхность стен гладкая, с очень скупой орнаментикой. Лаконичность, даже аскетичность геометрических объемов ближе к стилистике конструктивистов.Таков образ этой постройки — загадочный, таинственный, с узкими окнами, через которые свет проникал слабо — днем жгли свечи.»
Что любопытно, в книге «Русский модерн» известного историка архитектуры Елены Борисовой дача Головкина почему-то названа «дачей Беляева».
Читайте также:
Фотографии: Влад Виноградов
Следите за нашими публикациями в Telegram на канале «Другой город», ВКонтакте и Facebook
Стиль модерн в архитектуре жилого дома: фасады и другие элементы
Модерн в качестве архитектурного стиля появляется в конце девятнадцатого века и быстро занимает свое место при строительстве дачных жилых домов, общественных и промышленных зданий.
Стиль модерн становится символом той эпохи и его возникновение напрямую связано с бурным развитием науки и промышленности, появлением автомобилей и аэропланов. Сама концепция этого направления органически связана с технической революцией и новым видением окружающего мира.
Модерн характеризует создание рациональных и практичных конструкций из стекла, железобетона и облицовочной керамики. Одним из признаков стиля считается его декоративность. Однако декоративность в модерне глубоко функциональна элементы не разделяются на декоративные и конструктивные.
Планировка оформления при использовании стиля модерн происходит изнутри наружу, сначала планируется и индивидуализируется внутреннее оформление, которое плавно переходит во внешнее оформление здания. Важным в первую очередь является внутренняя уютность и целесообразность, которые внешне могут привести к несимметричности фасада и художественной обработки. Этот стиль может использоваться в строительстве домов из бруса.
Фасад в стиле модерн
Фасад стиля модерн является воплощением одновременно форм живой природы и полета мысли художника, воплощающего свой замысел. Внешний вид фасада включает различные декоративные элементы, такие как галереи с балюстрадами, галереи, балки из древесины. Также широко применяются различные варианты отделки, а также лестницы и террасы. Используются различные украшения стен и окон.
Балконы, выполненные в стиле модерн, отличаются многоугольной формой с выступающими вперед консолями. Что касается окон, они имеют разные размеры и расположены несимметрично. Для их отделки используются наличники фантастических изогнутых форм.
Привлекательную картину дополняют различные молдинги, карнизы и колонны, создающие волнообразные и прямые углубленные полосы. Эти полосы чередуются с шероховатой и гладкой штукатуркой, на которой располагаются орнаменты, изображающие ветки с листвой и цветами. Архитектор, работающий в стиле модерн, выбирает прихотливую декоративность, выполняя орнаменты и росписи на стенах, которые должны подчеркнуть обтекаемые линии и формы.
Архитектура в стиле модерн
Архитектурный стиль предполагает использование металлических перил и ограждений на балконах, а также маршевые лестницы, изогнутую кровлю, ассиметричные проемы. В качестве декора широко используют изображение женских и львиных голов с длинными волосами, водоросли. Модерн широко заимствует различные элементы других стилей и направлений, например, различные башенки, эркеры (см. брусовые дома с эркером) и арки свойственные восточным и средневековым направлениям архитектуры.
Специалисты, работающие в стиле модерн, практически не ограничены в самовыражении, они без труда могут использовать в своем творчестве различные элементы других стилей, создавая совершенно новые неожиданные образы. Благодаря простору творчества свойственному этому направлению архитектуры каждое строение отличает индивидуальность. Каждое творение стиля модерн по-своему уникально и неповторимо.
Архитектура стиля модерн может изображать различные эпохи и географические особенности этому способствует включение различных элементов свойственных тому или иному стилю.
Характерные черты архитектурного стиля модерн
Элементы и решения способные охарактеризовать модерн как стиль:
- почти вычурная декоративность.
- главной темой оформления является флора.
- главный принцип модерна уподобление живого рукотворному и наоборот.
- архитектурные формы подвергаются творческому переосмыслению.
Источник: http://www.sksmirnov.ru/
XXIII Царскосельская научная конференция «Модерн в России. Накануне перемен»
Программа XXIII Царскосельской научной конференции
«Модерн в России. Накануне перемен»
Екатерининский дворец
27–29 ноября 2017 года
27 ноября 2017 года
Первая Антикамера
10:30
Утреннее заседание
Открытие конференции
Приветственное слово директора ГМЗ «Царское Село» О. В. Таратыновой
Секция I. Архитектура эпохи модерна
Заседание ведет Ботт Ираида Куртовна
1. Нащокина Мария Владимировна
Научно-исследовательский институт теории и истории архитектуры и градостроительства, Москва
«Многостилье» русского модерна
2. Печёнкин Илья Евгеньевич
Российский государственный гуманитарный университет, Москва
Модернизация через архаизацию: о некоторых социальных аспектах стилевого развития архитектуры в России 1900–1910-х гг.
3. Кириков Борис Михайлович
Научно-исследовательский институт теории и истории архитектуры и градостроительства, Санкт-Петербург
Состав и границы петербургского модерна. Идентификация архитектурного наследия нового стиля
4. Булах Андрей Глебович
Ветрова Мария Николаевна
Зайцева Елена Олеговна
Санкт-Петербургский государственный университет
Изящество и красота – финский и шведский камень в архитектуре Санкт-Петербурга эпохи модерна
5. Чепель Александр Иванович
Санкт-Петербургский государственный морской технический университет
Деятельность архитектора Б. И. Гиршовича: период модерна
6. Журавлёв Александр Алексеевич
Первый Санкт-Петербургский государственный медицинский университет имени академика И. П. Павлова
К. Г. Нюйстрем – архитектор семьи Нобель
7. Шурыгина Ольга Сергеевна
Историк, Санкт-Петербург
Петербургский период в творчестве архитектора Ивана Жолтовского
14:30
Дневное заседание
Заседание ведет Степаненко Ирина Григорьевна
1. Кириков Борис Михайлович
Научно-исследовательский институт теории и истории архитектуры и градостроительства, Санкт-Петербург
Начало творческого пути архитектора М. М. Перетятковича. 1899–1904 гг.
2. Родигина Мария Сергеевна
Храм Св. Иоанна Предтечи (Чесменский), Санкт-Петербург
Козлов Андрей Андреевич
Мультимедийный проект «Дороги России», Санкт-Петербург
Малоизвестные проекты архитектора С. А. Данини
3. Епаринова Екатерина Сергеевна
Государственный музей-заповедник «Царское Село»
Здания Общины Красного Креста. Церковь во имя иконы Божией Матери «Всех Скорбящих Радость»
4. Гронский Владимир Геннадьевич
Государственный мемориальный музей А. В. Суворова, Санкт-Петербург
Изящная гармония модерна и русского стиля
5. Черненко Валентин Андреевич
Исследователь, Санкт-Петербург
Дацан «Гунзечойнэй»: буддийский храм в Санкт-Петербурге – памятник модерна
6. Семенцов Сергей Владимирович
Санкт-Петербургский государственный архитектурно-строительный университет
Нереализованные градостроительные проекты развития Санкт-Петербурга начала XX в.
7. Шаханова Антонина Альбертовна
Научно-исследовательский музей при Российской академии художеств, Санкт-Петербург
Женские курсы высших архитектурных знаний Е. Ф. Багаевой. 1906–1922 гг.
Третья Антикамера
Секция II. Декоративно-прикладное искусство эпохи модерна
10:45
Утреннее заседание
Заседание ведет Серпинская Татьяна Владимировна
1. Демиденко Юлия Борисовна
Историк искусства, Санкт-Петербург
Стиль модерн: оригинал, копия, заимствование… и авторское право
2. Терехова Мария Всеволодовна
Государственный музей истории Санкт-Петербурга
Выставка «Петербургский модерн» в Государственном музее истории Санкт-Петербурга
3. Мирошина Екатерина Олеговна
Московская государственная художественно-промышленная академия имени С. Г. Строганова
Стиль модерн в монументальной церковной живописи рубежа XIX–XX вв.
4. Гейко Анна Геннадьевна
Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург
Французский бронзовщик Эжен Соло и русские архитекторы эпохи модерна. К истории русско-французских художественных связей
5. Митюкова Александра Борисовна
Государственный музей-заповедник «Царское Село»
Английские чинцы в Александровском дворце Царского Села
6. Гусева Наталья Юрьевна
Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург
Ширма Н. Н. Каразина. Импрессионизм и Восток
14:30
Дневное заседание
Заседание ведет Лебединская Марина Петровна
1. Гаврилова Марина Николаевна
Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург
Фабрика Николая Бумана. «Мебель в новом стиле»
2. Буянова Анна Сергеевна
Государственный музей городской скульптуры, Санкт-Петербург
Валегина Карина Олеговна
Санкт-Петербургский государственный университет
Памятники модерна в собрании Государственного музея городской скульптуры
3. Пирогов Владимир Юрьевич
Департамент культурного наследия города Москвы
Кованый металл в стиле модерн на Введенском (Иноверческом) кладбище Москвы
4. Калугина Елена Октябрьевна
Государственный музей-заповедник «Царское Село»
Ларец с навершием в форме королевской короны – последнее приобретение императорской янтарной коллекции. Вопросы атрибуции
5. Лончинская Татьяна Евгеньевна
Высшая школа народных искусств (институт), Санкт-Петербург
Русская деревянная игрушка в искусстве модерна
6. Андреева Вера Александровна
Санкт-Петербургский государственный университет промышленных технологий и дизайна
Шарафадина Клара Ивановна
Санкт-Петербургский Гуманитарный университет профсоюзов
Использование элементов модерна в оформлении учебных книг
рубежа XIX–XX вв.
28 ноября 2017 года
Первая Антикамера
Секция I. Архитектура эпохи модерна
10:30
Утреннее заседание
Заседание ведет Ботт Ираида Куртовна
1. Слюнькова Инесса Николаевна
НИИ теории и истории изобразительных искусств Российской Академии художеств, Москва
Рецепция модерна в архитектуре загородных резиденций царской семьи: Крым и Подмосковье
2. Лётин Вячеслав Александрович
Ярославский государственный театральный институт
Стиль модерн в архитектуре слобод Ярославля конца XIX – начала XX в.
3. Кабакчи Маргарита Константиновна
Санкт-Петербургский государственный университет
«Декоративный модерн» в архитектуре Риги на рубеже веков
4. Типане Агрита Имантовна (Agrita Tipane)
Музей «Центр Рижского Югендстиля» Объединения учреждений культуры Рижской думы
Жизнь и творчество Михаила Эйзенштейна
5. Озола Силвия Роландовна (Silvija Ozola)
Рижский технический университет
Стиль модерн в архитектурно-пространственном решении Приморского парка курорта Либавы
6. Черная Елена Александровна
Санкт-Петербургский государственный архитектурно-строительный университет
Архитектурная графика модерна. На примере работ Н. В. Васильева
7. Арбатская Юта Ярославна
Алупкинский дворцово-парковый музей-заповедник, Крым
Вихляев Константин Анатольевич
Региональный Союз писателей Республики Крым
Василий Алексеевич Хлудов и его проект на Кавказе
14:30
Дневное заседание
Заседание ведет Лебединская Марина Петровна
1. Долгова Анастасия Игоревна
Научно-исследовательский институт теории и истории архитектуры и градостроительства, Санкт-Петербург
Интерьеры особняков петербургского модерна. Проблема стиля
2. Зимин Игорь Викторович
Первый Санкт-Петербургский государственный медицинский университет имени академика И. П. Павлова
Из истории бытования Кленовой гостиной и Нового кабинета в Александровском дворце
3. Андреева Вера Иосифовна
Искусствовед, Санкт-Петербург
Герасимов Владимир Валентинович
Научно-исследовательский музей Российской Академии художеств, Санкт-Петербург
Интерьеры в стиле модерн во дворце великой княгини Ольги Александровны. По дореволюционным фотографиям
4. Жерихина Елена Игоревна
Институт историко-культурных проектов Санкт-Петербурга
Черты венского модерна в интерьерах здания Екатерининского собрания в Санкт-Петербурге
5. Силантьева Наталья Альбиновна
Исследователь, Санкт-Петербург
Яранцев Владимир Николаевич
Институт филологических исследований Санкт-Петербургского государственного университета
Китайщина Серебряного века
6. Рейман Андрей Леопольдович
Комитет по государственному контролю, использованию и охране памятников истории и культуры, Санкт-Петербург
Зимние сады Петербурга эпохи модерна
7. Соколов Борис Михайлович
Российский государственный гуманитарный университет, Москва
«Как странно слиты сад и твердь»: Образ сада в художественной системе русского символизма
Третья Антикамера
Секция II. Декоративно-прикладное искусство эпохи модерна
10:30
Утреннее заседание
Заседание ведет Тоесева Александра Владимировна
1. Петрова Татьяна Валентиновна
Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург
Русский фарфор эпохи модерна: художник Императорских фарфорового и стеклянного заводов Рудольф Вильде
2. Микитина Виолетта Валериевна
Государственный музей керамики и «Усадьба Кусково XVIII века», Москва
Русские пейзажи на фарфоре и стекле Императорских заводов в коллекции Государственного музея керамики и «Усадьба Кусково XVIII века»
3. Фомина Светлана Сергеевна
Государственный музей-заповедник «Гатчина»
Модерн в коллекции фарфора Гатчинского дворца
4. Тарханова Анна Викторовна
Государственный музей-заповедник «Царское Село»
Фарфор эпохи модерна в собрании Елагиноостровского дворца-музея. Новая эстетика, технологии и материалы
5. Долгих Елена Владимировна
Российский государственный гуманитарный университет, Москва
Стиль модерн в прейскурантном стекле русских заводов
6. Баранова Ольга Борисовна
Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург
Западноевропейская керамика в стиле модерн в музее Императорских заводов. Пополнение коллекции на международной выставке 1900 г. в Санкт-Петербурге
14:30
Дневное заседание
Заседание ведет Серпинская Татьяна Владимировна
1. Золотарёв Анатолий Александрович
Санкт-Петербургский государственный университет
Демантоид – излюбленный камень русского модерна
2. Скурлов Валентин Васильевич
Искусствовед, Санкт-Петербург
Единый взгляд царя и ювелира на модерн
3. Климовицкая Ирина Игоревна
Мемориальный Фонд Фаберже, Санкт-Петербург
Карл Фаберже. Ювелир в эпоху зрелого капитализма. Модерн, масскульт, китч
4. Прыгов Вадим Игнатьевич
Государственный геологический музей Российской Академии наук, Москва
Ювелирные украшения и аксессуары стиля модерн в «партикулярном» мужском костюме
5. Маньков Сергей Александрович
Государственный музей-заповедник «Царское Село»
Стиль модерн в европейской фалеристике конца XIX – начала XX в.
6. Юдин Михаил Олегович
Всероссийский музей декоративно-прикладного и народного искусства, Москва
«Поганый новый стиль». Отзывы современников о выставках «Архитектуры и художественной промышленности нового стиля» и «Современное искусство»
29 ноября 2017 года
Первая Антикамера
10:30
Утреннее заседание
Заседание ведет Ботт Ираида Куртовна
1. Нестерова Елена Владимировна
Государственный академический Институт живописи, скульптуры, архитектуры имени И. Е. Репина, Санкт-Петербург
Последний великосветский живописец России. Члены семьи Романовых в произведениях К. Е. Маковского
2. Орлова Ольга Владимировна
Национальная галерея республики Коми
Три произведения Ф.В.Боткина из коллекции Национальной галереи Республики Коми
3. Бубич Татьяна Васильевна
Шестернёв Матвей Сергеевич
Гимназия № 16, г. Минск
Творчество Ф. Рущица и К. Каганца в контексте стиля модерн
4. Романов Олег Анатольевич
Союз реставраторов РФ, Санкт-Петербург
Восточные мотивы в модерне в акварельных работах Льва Бакста
5. Макогонова Мария Леонидовна
Искусствовед, Санкт-Петербург
Поль Ассатуров. Кто он? Известный псевдоним неизвестного художника
6. Хухка Ирина Андреевна
Государственный музей-заповедник «Гатчина»
Книги детей Александра III с иллюстрациями У. Крейна. Утраченные шедевры Гатчинского дворца
7. Аветян Наталья Юрьевна
Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург
«Где знать на матовом стекле…» Петербургский фотограф Елена Мрозовская
Третья Антикамера
10:30
Утреннее заседание
Заседание ведет Тоесева Александра Владимировна
1. Горбовская Светлана Глебовна
Санкт-Петербургский государственный университет
Восприятие баварского журнала «Jugend» и югендстиля в дореволюционной России. От «Голубой розы» к «Синему всаднику»
2. Доманский Валерий Анатольевич
Государственный университет морского и речного флота имени адмирала С. О. Макарова, Санкт-Петербург
Эстетические дискурсы ежемесячника «Гиперборей»
3. Саламатова Елена Александровна
Отдел БАН при Институте русской литературы (Пушкинский Дом) Российской Академии наук, Санкт-Петербург
«Лебединая» перекличка Мирры Лохвицкой и Константина Бальмонта
4. Трофимова Елена Ивановна
Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова
Лидия Чарская и Серебряный век. О пьесе «Лучший дар»
5. Исмагулова Тамара Джакешевна
Российский институт истории искусств, Санкт-Петербург
«Зубовский Институт» на Исаакиевской площади как один из салонов Серебряного века
6. Зеликина Нина Самуиловна
Санкт-Петербургский гуманитарный университет профсоюзов
Модерн в нэповской России 1920 гг.: отголоски стиля
7. Кащенко Елена Сергеевна
Санкт-Петербургский государственный университет
Модерн в кинематографе Евгения Бауэра. На примере фильмов «Дети века» и «Жизнь за жизнь»
14.30 – автобус в Петропавловскую крепость
16.00 – экскурсия по выставке «Петербургский модерн»
в Государственном музее истории Санкт-Петербурга
Регламент выступления – 20 минут
Регистрация участников: 10.00-10.30
Начало заседаний:
Утренних – в 10.30
Дневных – в 14.30
В перерывах между заседаниями 27 и 28 ноября приглашаем Вас посетить выставку «Царское Село. 1917. Накануне…» в Камероновой галерее.
Автобус для участников и гостей конференции отправляется в 9.30 от Московского пр., 189.
Возвращение в Санкт-Петербург 27 и 28 ноября по окончании Дневного заседания, 29 ноября – в 14.30.
|
Стиль «модерн» возник в европейской архитектуре в последнем десятилетии 19 века как протест против использования в искусстве приемов и форм стилей прошлого. Зародился этот стиль в сфере художественной промышленности и был связан с попыткой создания новых художественных форм, осуществляемых промышленным способом. В Бельгии, Австрии и Германии появляются механизированные мастерские, предназначенные для выполнения предметов мебели и быта по эскизам художников. Из сферы прикладного искусства модерн вскоре распространяется на архитектуру и изобразительное искусство. Ранний модерн в архитектуре отличается применением прихотливых, сложно очерченных криволинейных линий и форм, искажающих исторически сложившуюся архитектонику. Затейливые, капризные, абстрагированные кривые, по которым строятся очертания карнизов и фронтонов, оконных и дверных проемов, лестниц, ограждений балконов, козырьков над входами, иногда и самих стен, усложненный ритм «разбивки» оконных проемов, подчеркнутая асимметрия в размещении масс и «пятен», бесчисленные шпицы и башенки, венчающие крыши, своеобразные плоскостные орнаментальные композиции — таков запас художественных средств, которыми пользуется архитектор, работающий в стиле модерн. Первоначально задуманный как стиль для городских особняков и загородных вилл, модерн вскоре получил распространение и в строительстве доходных домов и общественных сооружений. Крайний индивидуализм модерна, заключающийся в стремлении зодчего создавать оригинальные, неповторимые в своем облике произведения, и исключающие всякую возможность использования их форм в других постройках, был по существу связан с декадентскими течениями в художественной культуре того времени. Как стиль, он не вдохновлялся большими идеями и потому, просуществовав в Европе в качестве модного течения немногим более десяти лет, начал отмирать, окончательно исчезнув к началу первой мировой войны. В России модерн появился во второй половине 1890-х годов. Новый стиль, в котором стали работать русские зодчие, хотя и пришел из Европы, но и там к этому времени еще не получил окончательного оформления. Поэтому русский модерн развивался в большой степени самостоятельно, наложив отпечаток на многие произведения архитектуры, изобразительного и прикладного искусства. Представители русского модерна рассматривали его как попытку свергнуть господство всякого ретроспективного стилизаторства, в том числе и псевдоклассического направления. Для представителей русского модерна, во всяком случае — для наиболее талантливых зодчих, этот стиль в первые годы своего существования казался таящим большие возможности для развития в архитектуре рациональных тенденций. Однако уже по прошествии нескольких первых лет строительства жилых и общественных зданий в стиле модерн архитекторы начали пересматривать свое отношение к нему как к чисто декоративному, орнаментальному стилю, который стал, по их мнению камнем преткновения на пути развития рационального зодчества. Отсюда проистекает стремление архитекторов к освобождению от характерного для раннего модерна убранства, к простоте архитектурных форм, выявляющих и подчеркивающих конструктивную основу здания. Первые шаги модерна в русской архитектуре связываются со II съездом русских зодчих, состоявшимся в 1895 году. На организованной при нем выставке были экспонированы работы будущих представителей модерна -Ф. О. Шехтеля, Л. Н. Кекушева и И. А. Иванова-Шица. Однако, несмотря на некоторое тяготение к рациональной планировке, в этих работах еще слабо наметились свойственные новым веяниям черты. Принцип симметрии, лежащий в основе композиции здания Сиротского приюта имени Мазурина в Москве, спроектированного И. А. Ивановым-Шицем, сковал свободу планировочного решения. В фасаде этого сооружения, оформленном в «неогреческом» стиле, все же угадывается рука архитектора,, построившего впоследствии здание Университета имени Шанявского на Миусской площади в Москве. Высокие, увенчанные гребнями крыши на шехтелевском проекте загородного дома (осуществленном в имении В. Е. Морозова Одинцове-Архангельском, Подольского уезда Московской области; 1890-е годы), не раз встречаются в позднейших постройках этого зодчего, а свободная планировка здания, соответствующая функциональным требованиям, свидетельствует о рационалистических устремлениях архитектора даже на раннем этапе его творчества. Хорошо продуман и асимметричный план дома С. Т. Морозова на Спиридоновке (ул. А. Толстого, № 17). В то же время его фасад, выполненный в формах английской готики, и пышные интерьеры делают особняк Морозова характерным образцом эклектической архитектуры, сквозь которую еще очень слабо проступают элементы нового. Период между I и III съездом русских зодчих явился по существу временем становления и формирования русского модерна в его ранней стадии. Значительной вехой на пути признания «нового стиля» явился III съезд (1900), состоявшийся в эпоху промышленного подъема. На выставке, устроенной при этом съезде, увеличилось количество произведений, выполненных в «новом стиле». Многие архитекторы решительно перешли на путь применения типичного для модерна убранства. Среди них следует упомянуть петербургского архитектора А. И. фон-Гогена, применявшего до того в своих проектах формы эклектики. В этой выставке снова участвовали Кекушев, Шехтель и Иванов-Шиц — на этот раз с еще большим количеством работ, и притом в «новом стиле». Трактовка архитектурных традиций в проектах московских зодчих была весьма вольной. Развитие стиля модерн в архитектуре протекало под знаком борьбы с ретроспективным стилизаторством и эклектикой. Но результатом этой борьбы зачастую была лишь новая переработка накопленных веками в русском и мировом зодчестве традиционных приемов в соответствии с новыми строительными материалами и конструкциями. Представители модерна, отвергая вековые художественные традиции в архитектуре и пытаясь изобрести новые формы, обращались в то же время к мотивам полузабытых или малоизвестных стилей, таких, например, как готика и японская архитектура. Значительное место в работе III съезда русских зодчих занимали вопросы рациональной архитектуры. Большое внимание участников съезда привлек доклад строителей политехникума в Варшаве, стремившихся использовать в его архитектуре новейшие технические достижения. Началу строительства политехникума предшествовала командировка его создателей в крупные города Европы для ознакомления с современными требованиями, предъявляемыми к зданиям высших учебных заведений. Зодчие того времени иногда поднимались до некоторого предвидения будущего архитектуры. Но, находясь в полной зависимости от заказчика, они мало могли сделать реального, чтобы это будущее приблизить. И тем не менее ростки рациональной архитектуры, пробивавшиеся сквозь декоративную оболочку формирующегося модерна, назревали и крепли. Т. П. Каждан. 1969 г. |
Почему вернулась современная архитектура и как она выглядит сейчас
В прошлом году компания Hufft Projects из Канзас-Сити завершила сложную и сложную реставрацию Snower House, спроектированную знаменитым архитектором Марселем Брейером в 1954 году. Этот дом площадью 1900 квадратных футов расположен в престижном районе Мишн-Хиллз. Жемчужина модернизма. Благодаря плоской крыше, арочной прямоугольной конструкции, открытым жилым помещениям и консольному первому этажу, это классический пример того, чем по праву славились модернистские архитекторы: наполненные светом интерьеры, использование промышленных или легко доступных материалов (в данном случае, кедровый сайдинг), а также создание небольших элегантных пространств, в которых приятно жить.Роберт Сноуэр и его жена жили в этом доме до тех пор, пока первый не умер в 2013 году в возрасте 90 лет, почти через шестьдесят лет после переезда. «Он решительно минималистичен, — сказал архитектор Мэтью Хаффт, — вплоть до того, как Брейер использовал цвет на интерьере. экстерьер «. Когда семья Сноуэра приехала продать дом, зная, что стоимость участка в районе теперь перевешивает реальную стоимость дома, они обнаружили пару Роберта Барнса и Карен Биссет, намеревающихся сохранить его.
Новые владельцы, возможно, не были бы такими увлеченными, если бы не возросшая популярность модернизма.За последние два десятилетия предметы, созданные в ту эпоху, — кресло Eames, журнальный столик со стеклянной столешницей, спроектированный Исаму Ногучи, и стулья Breuer — стали повсеместными. Журналы превозносят дома, спроектированные модернистскими архитекторами. Ищутся новые дома, которые считаются очень верными этой традиции. Реставрация домов, таких как дом Snower, стала достойным внимания архитектурным начинанием. Спустя десятилетия после того, как он стал преобладающим архитектурным способом выражения, модернизм, возможно, даже более популярен, чем в период его расцвета после Второй мировой войны.
Сарай проектов Хаффт. Фото Майка Синклера.
Начиная с 1920-х годов с Вальтером Гропиусом, главой Баухауса в Германии, модернисты первыми изобрели идею сочетания дизайна с новыми технологиями. (Марсель Брейер был одним из знаменитых художников и архитекторов в штате Гропиуса.) Позже Ле Корбюзье развил эту одержимость технологиями, назвав дом «машиной для жизни».
Многие европейские модернисты, в том числе Гропиус и Брейер, а также австрийцы Ричард Нейтра и Рудольф Шиндлер, позже переехали в Америку.Они принесли с собой изречение Корба о машинном возрасте. Как и в доме Брейера Snower, они предпочитали недорогие промышленные строительные материалы. Они отказались от традиции отделять внешнее от внутреннего в пользу модернистской склонности к открытому социальному пространству и стеклянным окнам от пола до потолка. Яркая, воздушная, строго кубическая форма модернистского дома стала легким и часто великолепным пространством, в котором можно жить, работать и дышать. И в идеале такие помещения, будь то офисы или дома, также были бы достаточно дешевыми для массового производства.
Не все первоначальные кредо модернизма сохранились, но модернизм по-прежнему сохраняет огромную валюту в мире дизайна. Для этой истории я попросил 10 архитекторов со всей страны оценить его наследие. Некоторые чувствовали угрозу из-за того, что они считали продолжающимся и устаревшим влиянием модернизма. Другие просто отвергли это. Третьи определили, что, приняв это, их собственная работа стала более дисциплинированной и дальновидной.
Сарай Hufft Projects в ночное время (слева) и внутри (справа).Фото Майка Синклера.
Один из пунктов согласия заключался в том, что создавать новые проекты, используя точный, теперь уже исторический язык модернизма, сложно — некоторые говорили, что это невозможно. Клиенты могут захотеть кресло Eames, но они реже чувствуют себя комфортно в меньших, более точных помещениях, построенных традиционными модернистскими архитекторами. Площадь дома Snower едва достигает 2000 квадратных футов, а площадь нового дома, спроектированного Hufft Projects на той же улице, составляет 4000 квадратных футов.
«Говоря упрощенно, но в высшей степени символично, клиенты сегодня хотят гораздо больше места в шкафах», — сказал Марк Ли из лос-анджелесской фирмы Johnston Marklee.А архитекторы проектируют в эпоху массового жилищного строительства в масштабах, о которых ранние модернисты могли только мечтать. Такие материалы, как стальной каркас, а также методы строительства, одобренные модернистами, устарели, и их воспроизведение обходится дорого. Достижение элегантности чистого модернизма имеет свою цену.
Церковь Святого Николая Марлона Блэквелла в Спрингдейле, Арканзас. Фото Тимоти Хёрсли.
Марлон Блэквелл искренне приветствует традиционный модернизм в своей дизайнерской практике.Для этого архитектора из Фейетвилля, Арканзаса, модернизм остается критически важным при осмыслении любого проекта. «Модернизм долгое время был языком работы архитекторов. Как же этого не может быть?» Для него ключом к его неизменной привлекательности является сильная пространственная и организационная стратегия. «Если вы понимаете это, — утверждает Блэквелл, — вы, как архитектор, способны управлять обстоятельствами, а не заставлять обстоятельства руководить вами, и это означает, что обычно проект будет хорошо выглядеть».
Блэквелл не стесняется указывать на влияние отдельных мастеров модернизма на работу своей фирмы.Говоря о Центре для посетителей в Индианаполисе, павильоне, который служит входом в городскую систему зеленых насаждений, архитектор сказал, что «в нем есть очаровательная мизианская черта», имея в виду весьма формальную работу Мис Ван дер Роэ. Его церковь Святого Николая в Спрингдейле, штат Арканзас, смелая перестройка существующего промышленного склада, кажется Блэквеллу «по крайней мере помнящей корбюзианской чувствительности». Он настолько хорошо разбирается в истории модернизма, что этот архитектор часто пробуждает дух его знаменитых мастеров, когда сталкивается с дизайнерской проблемой.«Иногда, чтобы продвинуть процесс вперед, я спрашиваю себя:« Что бы сделал Луи Хан? »»
Туристический центр Блэквелла в Индианаполисе. Фото Тимоти Хёрсли.
Мэтью Хаффт из Hufft Projects, фирмы, которая известна такими знаковыми проектами, как Сарай и Дом Баулиндера, а также Дом Брейера Snower, по-разному интерпретирует наследие модернизма. По его мнению, это работает, чтобы постоянно подталкивать дизайнеров в его фирме, в которой работают 54 человека, к более качественной дизайнерской работе.«Он выдержал испытание временем. Посмотрите на мебель, произведенную Чарльзом и Рэем Имзом, — сказал Хаффт. — Я не хочу, чтобы мы когда-либо [] забывали идею попытаться построить что-то одинаково вневременное».
Hufft Projects поддерживает процесс проектирования, при котором «мы всегда сокращаем дизайн до самого необходимого, чтобы гарантировать, что каждое решение, каждый угол имеет смысл». Тем не менее, их восстановление дома Snower послужило напоминанием о том, что времена изменились. Сейчас клиенты редко разделяют скромность модернистского дизайна.Такой подход к пространству — комнаты и коридоры, которые перетекают друг в друга, — позволил им создать дома, которые с меньшими следами на самом деле казались больше, чем многие современные новостройки. «Когда модернизм был на пике — в годы после Второй мировой войны — клиенты откликались на архитектуру и на то, что она могла делать сама», — сказал Хаффт. «Сегодня речь идет больше о моде, чем о функциональности. Дом Брейеров, который мы создали, был хорошим сигналом для пробуждения».
Дом Баулиндер Хаффт Проджектс.
В Сан-Диего Ллойд Рассел получил многочисленные награды AIA за изобретательные жилые комплексы, такие как Центральная улица в районе Хиллкрест, а также дом в Остине на Rimrock Ranch, простой модернистский куб, покрытый дополнительной угловой крышей, чтобы сократить площадь. пронизывающая жара высокогорной пустыни Южной Калифорнии. Этот архитектор считает, что из-за изменений на рынке строительных материалов практически невозможно проектировать в строгом модернистском стиле, используя те виды дешевых промышленных материалов, которые они предпочитали.
Жилой комплекс Ллойда Рассела на Центре-стрит в Сан-Диего.
«Я, конечно, хочу создавать чистые, современные помещения, но если это станет модернистским, это станет слишком дорого», — сказал он. Архитектор, который выступает в качестве собственного разработчика, Рассел знает, что создание уникальных пространств, подобных модернистам, требует значительных, очень индивидуализированных деталей. Его текущий проект — комплекс из 49 квартир в двух кварталах от парка Бальбоа, где нет двух одинаковых единиц — должен быть построен с учетом затрат, поэтому идея использования чего-либо, не производимого сегодня массово, является проклятием.То же самое и со строительной техникой. «Я проектирую вещи, которые легко построить, поэтому я могу позволить себе возвести здание». Для Рассела, который, возможно, больше других использует внешнее пространство — проектирование с учетом прекрасного климата Сан-Диего, несомненно, помогает — знаменитая модернистская неприязнь к украшениям достигла такой степени, что «модернистский стиль сам по себе стал украшением».
Марк Ли, один из партнеров растущей фирмы Johnston Marklee из Лос-Анджелеса — их Центр рисования Menil стоимостью 30 миллионов долларов строится в Хьюстоне, недалеко от первого американского музейного музея Ренцо Пиано, Menil Collection — благодарен за растущее широкое признание модернизма.«Я был в Лос-Анджелесе тридцать лет, — сказал он, — и больше не нужно выглядеть мессианцем, если кто-то выдвигает идеи на модернистской идиоме». Ли рассматривает свои новые проекты скорее как продолжение этой идиомы.
Их подход также является практической необходимостью. Несмотря на то, что Джонстон Марли восстановил дом Джона Лотнера и проектирует дополнение к дому Стена Ричарда Нейтры 1934 года, архитектор, повторяя Ллойда Рассела, утверждал, что невозможно построить модернистский дом в том виде, в каком он был спроектирован.«Существуют гораздо более строгие правила и экологические ограничения». Строительные материалы тоже разные. Например, окна определенного размера, которые используются в домах в стиле модерн из стекла и стали, должны иметь двойное остекление, что значительно увеличивает их стоимость. Ступицы, разделяющие стеклянные панели на окно, намного толще и выглядят не так хорошо. «Использование сегодняшних материалов и строительство из этих ранних планов привело бы к модернистскому дому на стероидах».
Реставрация Джонстоном Марли дома Лотнера.Фото Джорджио Поссенти.
Единственный архитектор с широчайшим диапазоном модернистских взглядов — он работал в Фонде Баухаус в Дессау, учреждении, созданном в 1994 году, чтобы развить оригинальное наследие Баухауза, и вместе с плодовитым писателем-дизайнером Райнером Вайсбахом сотрудничал с ним. автор УмБаухаус — Обновление модернизма — теперь сильно сомневается в своем кредо. «Хотя модернисты часто довольно блестяще справлялись с космосом и отношениями людей к нему, — сказал Матиас Холлвич, соучредитель манхэттенской HWKN, — их проекты не удовлетворяли чувства людей.
Холлвич пришел к этому осознанию в Лос-Анджелесе несколько лет назад после посещения дома Джона Соудена 1926 года Ллойда Райта. Недалеко от двух знаменитых работ его отца — домов Холлихока и Энниса Брауна — большой дом возрождения Майя Райта очаровал уроженцев Германии. Холлвич. «Это был момент, когда моя карьера изменилась, — признался он. — Это было тогда, когда я понял, что можно развить эстетику, которая поможет создать политические и социальные различия для людей».
Ранчо Ллойда Рассела Римрок.
В настоящее время расширяется практика, которая простирается от Pennovation Center в Университете Пенсильвании до многоквартирного дома на площади Джорнал-сквер в Джерси-Сити, Холлвич создает двойные схемы развития в своей фирме для каждого проекта. Один, в модернистской традиции, делает упор на рисунках и моделях, основанных на пространстве и формальном дизайне. Другой фокусируется на социальных и вдохновляющих элементах каждого проекта. «Когда мы впервые объединяем их, иногда это может быть болезненно, но результат более интересен», — сказал он.Тем не менее, Холлидж считает, что он оторвал процесс проектирования от того, что он описывает как «бездушную критику модернизма».
Адриан Предок, который после пятнадцати лет работы с Джоном Фрейном недавно основал свою собственную фирму, также признается, что боролся со своими модернистскими предками. «Я помню, когда он начинался, модернизм был сложным, часто охватывая не только сюрреализм, но и дадаизм», — сказал он. «Сегодня он превратился в то, что я назвал бы« легким модернизмом », почти сленгом, обозначающим в целом современный стиль.И это бесполезно, если вы архитектор, стремящийся создать что-то свежее и действительно современное ».
Венецианский дом Predock_Frane Architects (фото Николаса О. Маркеса).
Predock вторит другим, когда говорят о чисто практических аспектах. «Ни один клиент не согласился бы с идеей использования стен толщиной в три дюйма, таких как те, что используются в некоторых известных Домах для изучения конкретных случаев», — сказал он. «Кроме того, есть проблемы с кодом, и все планы регулирующих органов должны быть представлены.Чисто модернистский дизайн в наши дни крайне непрактичен ».
Фрэнк Эшер и Рави ГунеВардена отреставрировали некоторые из классических модернистских домов в Лос-Анджелесе, в том числе дом Имса (в процессе), резиденцию Джона Лотнера в стиле Chemosphere и дом Тира, спроектированный А. Куинси Джонса. Их погружение в образ мышления архитекторов середины двадцатого века распространилось на выставку о Джоне Лотнере в Музее Хаммера «Между небом и землей», организованную совместно с Эшером, художественные выставки мебели Шиндлера с художник Стивен Прина, и даже в написании Полина: Опера , основанная на жизни жены Рудольфа Шиндлера.
Проект MDI Джонстона Марли. Рисунки племянника | JML.
Тем не менее, когда дело доходит до работы их фирмы, Escher GuneWardena, они оба предпочитают держать модернизм на расстоянии. «Конечно, есть некоторые параллели, — отмечает Гуне Вардена. «Наша работа часто связана с методами строительства, и, выбирая определенные строительные методы, которые определяют дизайн помещений, мы идем по тому же пути». В Лос-Анджелесе осталось мало свободных участков, кроме ужасно крутых склонов, поэтому, как и Лотнер в частности, им приходилось проектировать на сложных участках.В некоторых случаях они обращались за советом к инженеру Лотнера, создавая таким образом сценарий проектирования, аналогичный тем, с которыми столкнулся Лотнер. Например, их недавние проекты «Дом с пятью углами» и «Дом Джонса» были построены на крутых участках и участках странной формы.
Тем не менее, Фрэнк Эшер сразу же отмечает, что «модернизм — далеко не единственный наш источник ссылок. Например, мы изучили свет в церквях в стиле барокко, построенных 400 лет назад, и все эти вещи проникают в ваш процесс проектирования, сознательно или бессознательно.«И два архитектора обеспокоены тем, что, романтизируя модернизм, многие архитекторы и их поклонники превратили его просто в архитектурное модное заявление, а не в то, чем он должен был быть: набор принципов дизайна, важных для любого проекта как тогда, так и сейчас». Люди, которым нравится его золотой век — с 1950 по 1969 год, — часто не видят необходимости разрабатывать что-то для своего времени », — отметил Эшер.« Мы уводим наших клиентов от того, чтобы они слишком привязывались к этому периоду, мягко напоминая им, что дизайн необходимо развиваться.»
Кухня Baulinder Haus от Hufft Projects.
Марион Вайс и Майкл Манфреди заработали репутацию благодаря реализации таких масштабных проектов, как Олимпийский парк скульптур для Художественного музея Сиэтла. «Наша работа связана с общественным пространством и его соединением с природой», — отметил Манфреди.
Их комиссионные скорее будут институциональными, чем жилыми. Тем не менее, для этого дуэта, работающего над этими грандиозными проектами, принципы раннего модернизма остаются актуальными и даже очень вдохновляющими.«Изначально модернизм создавал момент, ориентированный на то, чтобы смотреть в будущее, и эта идея проектирования будущего также является нашим намерением», — сказал Вайс.
Центр нанотехнологий имени Кришны П. Сингха Вайса / Манфреди. Фото Альберта Вечерка / Esto.
Как следствие, Вайс / Манфреди не стеснялся расширять миссию модернизма, добавляя экологические аспекты в процесс проектирования — «Модернисты интересовались зданием как машиной для себя, а не природой», — сказал Вайс, — и обновляя приверженность новейшим промышленным материалам.«Никогда не было лучшего момента для размышлений об архитектуре, — сказал Вайс, — когда мы уделяем повышенное внимание новым материалам, а также признаем хрупкость нашей планеты».
В Олимпийском парке скульптур Вайс / Манфреди смогли объединить искусство, архитектуру и природу, а в отмеченном наградами Центре нанотехнологий Кришны П. Сингха в Филадельфии они перевернули традиционный взгляд на научное здание: почти скрытный. «Наша идея заключалась в том, чтобы разоблачить науку и представить ее миру, — сказал Манфреди, — и тем самым расширить традиционное определение модернизма.«В отличие от многих архитекторов, с которыми я разговаривал, Вайс и Манфреди были менее противоречивы в отношении наследия модернизма в основном потому, что этот дуэт решил сосредоточиться на своей ранней приверженности инновациям. Поступая так, и, таким образом,« отбросив стилистический багаж того, что многие ассоциируйтесь с [модернизмом] сейчас, — считает Майкл Манфреди, — архитектура будет рассматриваться как входящая во вторую эпоху модернизма ».
· Архив ограниченных функций [Ограниченные]
· Освещение модернизма [Ограниченные]
Постмодернистская и поздняя современная архитектура в U.С., нанесено на карту
550 Мэдисон-авеню в Нью-Йорке, первоначально известное как здание AT&T, один из первых постмодернистских небоскребов в стране. | Макс Тухи | www.metouhey.com
Современная архитектура обычно не стареет, и это не удар по материалам или мастерству. Это больше о том, как он вписывается в культурный разговор или быстро выходит из него. Изменяющиеся тенденции могут вытеснить проекты из виду, а в случае важных зданий конца 20-го века — из поля зрения общественности и защитников природы.
Постмодернизм и архитектура позднего модернизма, два ключевых направления в теории и практике дизайна, которые часто неправильно понимались, недооценивались и не охранялись специалистами по охране памятников и сохранением памятников, в настоящее время существуют в этом типе чистилища.
Постмодернизм отбросил стойкое видение модернизма «меньше значит больше» с полным принятием классицизма и цвета, создав поколение зданий с пышными фасадами, наделенными культурными отсылками. Возникнув в 1960-х и 1970-х годах в результате философских исследований и критики таких мыслителей, как Роберт Вентури, Дениз Скотт Браун и Стэнли Тайгерман, а в период с 1980 по 1995 год он наиболее известен такими архитекторами, как Майкл Грейвс, Филип Джонсон и Чарльз Мур. Стиль был наполнен ссылками и знающими подмигиваниями в прошлое, воссоздавая архитектурную историю и мотивы таким образом, чтобы это соответствовало поп-культуре той эпохи.
Этот неуклюжий средний возраст — слишком молодой, чтобы стать ориентиром, но еще недостаточно взрослый, чтобы пройти заветную переоценку, — также относится к зданиям, которые в общих чертах называют поздним модернизмом. Эти здания, которые, как правило, спроектированы между 1968 и 1980 годами (хотя есть множество исключений), возникли после того, как модернистская архитектура доминировала в период между концом Второй мировой войны и концом 60-х годов, и их стилистически сложно определить. Обузданный критик Александра Ланге считает, что они часто «демонстрируют мускулистые и смелые формы, завернутые в особые материалы, засовывая свои острые углы нам в лицо.Они «более изысканны, чем брутализм, менее живописны, чем постмодернизм», и теперь приближаются к архитектурному средневековью.
И, конечно же, у постмодернизма есть много недоброжелателей, тех, кто будет утверждать, что пышный, эксцентричный и чрезмерный дизайн этой эпохи олицетворяет «больше значит меньше». Но сильные чувства, которые вызывают эти здания, — это еще одна причина для большего понимания, признательности и защиты. Как отметили организации по сохранению, такие как Docomomo, многие из этих зданий сталкиваются с различной степенью риска перепланировки или даже сноса.
Вот пример архитектуры постмодерна и позднего модерна по всей стране, идущей с востока на запад, охватывающей как значимые произведения и шедевры, так и те, которые в настоящее время находятся в опасности.
ПодробнееИкона современной архитектуры Людвиг Мис ван дер Роэ и Америка
В феврале просочился проект указа из Белого дома под названием «Сделать федеральные здания снова красивыми». Его послание было прямым: слишком много недавних правительственных зданий в Соединенных Штатах имеют «мало эстетической привлекательности», вызывая «недоумение и отвращение» у публики.И поскольку отцы-основатели Америки приняли «классическую архитектуру демократических Афин и республиканского Рима» для своей новой республики, отныне «классический архитектурный стиль будет предпочтительным и стандартным стилем».
Этого вотума недоверия современной американской архитектуре, пожалуй, и следовало ожидать — фраза «Давайте сделаем Америку снова великой» в значительной степени требует обращения в прошлое. Но когда наступила эта мифическая эпоха величия? По словам президента Дональда Трампа, Соединенные Штаты были в зените в годы после Второй мировой войны: «Нас не толкали, нас уважали все, мы только что выиграли войну, мы в значительной степени делали то, что у нас было. делать.”
Портрет Людвига Миса ван дер Роэ, 1934 г. Изображение предоставлено: Хьюго Эрфурт, MKG Sammlung Online, любезно предоставлено Wikimedia CommonsВ то время, однако, у Америки был совсем другой взгляд на то, чему страна и ее архитектура могли поучиться у Афин. Покинув Массачусетс, чтобы стать президентом в 1961 году, Джон Ф. Кеннеди выступил с обращением к его законодательным органам, знаменитым фразой «от тех, кому дано много, многое требуется».Он также включил волнующую цитату из речи Перикла о погибших во время Пелопоннесской войны, в которой афинский государственный деятель провозглашает свой город: «Мы не подражаем — мы являемся образцом для других».
Эта дань идеализированным Афинам и их демократическим принципам была принята в качестве модели послевоенной американской архитектуры, и призыв Кеннеди был процитирован в начале оригинальных «Руководящих принципов федеральной архитектуры», выпущенных в 1962 году. текст короткий, прямой и странно трогательный, в нем говорится, что для федеральных зданий необходимо принять архитектурный стиль и форму, которые «будут наглядным свидетельством достоинства, предприимчивости, энергии и стабильности американского правительства».
- Людвиг Мис ван дер Роэ с Филипом Джонсоном, Сиграм-билдинг, 375 Парк-авеню, Нью-Йорк, 1958 г. Изображение предоставлено: Джо Баэрт — собственная работа, CC BY-SA 3.0, любезно предоставлено Wikimedia Commons
- Людвиг Мис ван дер Роэ, Федеральный центр, Чикаго, 1964–1975 гг. Изображение предоставлено: Эстер Вестервельд из Ньюкуопа, Нидерланды — Федеральный центр Плаза (Людвиг Мис ван дер Роэ) — Чикаго, штат Иллинойс, CC BY 2.0, любезно предоставлено Wikimedia Commons
На этом пике национальной жизнеспособности и уверенности Америка поняла, что настало время — как в архитектуре, так и в национальной жизни — руководить, а не просто следовать. Последний был modus operandi институциональной архитектуры с момента основания страны вплоть до американского Возрождения и даже после. Теперь его федеральные здания должны были прокладывать свой собственный путь, «воплощать лучшие современные американские архитектурные мысли».И не через усиление официального стиля: «Дизайн должен переходить от архитектурной профессии к правительству, а не наоборот».
Кто стоял верхом на этой профессии в то время? Публикации того времени составляли один и тот же короткий список — Ле Корбюзье, Людвиг Мис ван дер Роэ, Фрэнк Ллойд Райт и Уолтер Гропиус, последние трое из которых жили в Штатах. Фрэнк Ллойд Райт был слишком стар, слишком сложен, слишком своеобразен и недостаточно «современен», чтобы считаться лидером профессии.Ле Корбюзье прочно обосновался на вершине древа гения, но его поиск универсальных форм и все более выразительные наклонности сделали его предложение рискованным. И ему было одинаково сложно. Репутация Гропиуса пошла на убыль, его послевоенные успехи предполагали, что он был лучшим педагогом, чем архитектором — человеком, который «превзошел свое пророчество».
Архитектура начинается, когда вы аккуратно соединяете два кирпича. Вот оно и начинается. — Мис ван дер Роэ,. Людвиг Мис ван дер Роэ, Фарнсворт-Хаус, Плано, Иллинойс, 1951 г. Кредит изображения: Виктор Григас — собственная работа, CC BY-SA 3.0, любезно предоставлено Wikimedia Commons
Итак, в 1950-х годах Мис ван дер Роэ был, по сути, ведущим архитектором западного мира. Немецко-американский архитектор завоевал свою репутацию в Европе в 1920-е и 1930-е годы, во многом благодаря двум неоспоримым иконам — Немецкому павильону на Международной выставке в Барселоне 1929 года и дому Тугендхат в Брно, начавшемуся в том же году. В обоих использовались свободные планы, плавные пространства, прозрачность, асимметрия, отдельно стоящие стены и (на данном этапе) заниженная экспозиция конструкции.Оба были идеальными по пропорциям, изысканными (и дорогими) материалами, с легким классическим отголоском. Мис был не строгим функционалистским модернизмом, а интеллектуальным и духовным поиском архитектурной сущности.
Архитектура — воплощенная в космосе воля эпохи. — Мис ван дер Роэ,.
Политическое и финансовое давление все больше мешало карьере Миса в 1930-е годы. Как его последний директор, он распустил Баухаус в 1933 году, когда его независимость стала несостоятельной, несмотря на то, что он занял, возможно, чрезмерно аполитичную позицию по отношению к нацистскому режиму.Его тепло встретили, когда он наконец уехал в Штаты в 1938 году, отчасти благодаря прозелитизму архитектора и провокатора Филипа Джонсона. Последний дал Мису свой первый заказ в США еще в 1931 году — обставил свою собственную квартиру в Нью-Йорке — и обеспечил Мису известность на влиятельной выставке Modern Architecture: International Exhibition в Музее современного искусства в 1932 году.
Людвиг Мис ван дер Роэ, С.Р. Краун-холл, Технологический институт Иллинойса, Чикаго, 1956 г. Изображение предоставлено: Джо Рави, CC BY-SA 3.0, любезно предоставлено Wikimedia CommonsВскоре Мис принял должность директора по архитектуре в Чикагском институте брони, который вскоре стал Технологическим институтом Иллинойса, и в 1941 году начал медленный процесс преобразования своего архаичного кампуса, что привело к быстрому достижению культового статуса в архитектурном мире. Эти безупречные абстрактные объемы, артикулированные окрашенными в черный цвет стальными балками и все более облицованные немногим, кроме листового стекла, казалось, предлагали совершенно новый словарный запас для восстановления послевоенного мира, а их четкие, творческие детали вызывали беспокойство у архитектурных комментаторов.Всем, и особенно тем, кто остался в Европе, было ясно, что центр модернистского проекта — и, возможно, западного культурного производства — решительно переместился через Атлантику.
Людвиг Мис ван дер Роэ, Дом Фарнсворта, Плано, Иллинойс, 1951 г. Кредит изображения: Джек Э. Баучер, фотограф — Библиотека Конгресса, Отдел эстампов и фотографий, Обзор исторических зданий Америки, HABS: ILL, 47-PLAN.V, 1-3, общественное достояние, любезно предоставлено Wikimedia CommonsСтрана, требующая архитектуры успеха, была идеальной средой для Миса с его навязчивым и зачастую дорогостоящим перфекционизмом, его отвращением к политике и его верой в дух времени, который, несомненно, теперь воплощается в Америке. Несмотря на относительно скромные размеры своей практики, он построил, пожалуй, лучшие здания за всю свою карьеру в Соединенных Штатах — Дом Фарнсворта, идеальный прямоугольник из стали и стекла, лишенный внутренней опоры; Апартаменты Lake Shore Drive в Чикаго, в которых впервые проявилось эстетическое выражение стального каркаса; и, прежде всего, здание Seagram Building, построенное в центре Манхэттена для канадских винокуренных заводов в 1958 году, с его роскошными интерьерами, в значительной степени предоставленными Джонсоном.Новый прототип городского офиса, этот высотный блок безупречных пропорций, расположенный на открытой площади, бесконечно копировали в Соединенных Штатах и за их пределами, но даже самые опытные практики не могли соответствовать его структурной ясности. Соответственно, его успех был отмечен в правительственных кругах, и Миса пригласили спроектировать новый общественный центр Чикаго, Чикагский федеральный центр. Мис также получил множество наград за свою карьеру: Mies Pour le Mérite (1959), Королевская золотая медаль (1959), Золотая медаль AIA (1960), Президентская медаль свободы (1963).
Людвиг Мис ван дер Роэ, апартаменты Lake Shore Drive, 860–880 Lake Shore Drive, Чикаго, 1951 г. Изображение предоставлено: Марк Рохкинд — собственная работа, CC BY-SA 4.0, любезно предоставлено Wikimedia CommonsВоспользовавшись преимуществами своей экономической, военной и политической гегемонии, Соединенные Штаты предложили ресурсы (как частные, так и государственные) для реализации утопий модернизма, хотя в значительной степени лишенные политического видения.Американский модернизм, а позже и его постмодернизм, возможно, были в значительной степени построены на европейском наследии, но это было наследство, и его институты были достаточно смелыми, чтобы приютить, принять и сделать своими собственными так, как это было в довоенной Европе. редкие исключения, сделать не удалось. Результатом стал шаблон для гражданской и корпоративной архитектуры, который экспортировался — часто буквально — по всему миру.
Стул — очень сложный предмет. Небоскреб — это почти проще. Вот почему так знаменит Чиппендейл.- Мис ван дер Роэ,.
- Людвиг Мис ван дер Роэ, Вилла Тугендхат, Брно, 1930 г. Изображение предоставлено: Vít Švajcr, Dobré světlo.com — собственная работа, CC BY-SA 4.0, любезно предоставлено Wikimedia Commons
- Модель виллы Тугендхат, Брно, 1930 г. Изображение предоставлено: Кристиан Михелидес — Кристиан Михелидес, CC0, любезно предоставлено Wikimedia Commons
Модернистское движение могло и пошатнуться после смерти Миса в 1969 году, но даже сторонники постмодернистского авангарда были хорошо осведомлены о его уникальных достижениях — для Паоло Портогези Сиграмм был «бесспорным шедевром ортодоксального модернизма»; для Роберта Вентури Мис был «одним из великих мастеров двадцатого века».Они прекрасно понимали, что демонтаж архитектурных ортодоксий был в значительной степени возможен из-за силы и изысканности, которые Мис и его поколение привнесли в мейнстримную и авангардную американскую практику. Вечно раздражительный Джонсон, возможно, в конечном итоге отверг современную архитектуру как «провал», но его облицованное гранитом здание AT&T с ломаным фасадом, спроектированное для того, чтобы опровергнуть ортодоксальность, все еще существовало в связи с эстетикой и технологиями и даже заимствовало их. корпоративного модернизма, впервые разработанного Мисом.
- Людвиг Мис ван дер Роэ с Лилли Райх, Павильон Барселоны (реконструкция), Барселона, 1929/1986 Изображение предоставлено: Эшли Помрой в английской Википедии, CC BY 3.0, любезно предоставлено Wikimedia Commons
- Людвиг Мис ван дер Роэ с Лилли Райх, Павильон Барселоны (реконструкция), Барселона, 1929/1986 Автор изображения: thierrytutin, CC BY 2.0, любезно предоставлено Wikimedia Commons
Американская культурная сфера стала и оставалась образцом для подражания, потому что она была достаточно дальновидной, чтобы следовать современности, порожденной множеством внешних влияний. Самыми важными из них были Баухаус и Мис ван дер Роэ. По множеству причин эта готовность принять современность — смотреть вовне и вперед — ослабла в американской политической жизни, уступив место явной ксенофобии, которая отказывается приютить беженцев, таких как Мис, или признать ценность их жизни и обучения.По иронии судьбы нынешняя администрация по-прежнему превозносит «международные символы демократического самоуправления» архитектурного прошлого Америки, презирая при этом легитимность, придававшую этим символам силу. Тот факт, что американские институты и ценности, а также их культурное и архитектурное выражение пользовались самым большим уважением во всем мире в 1950-х и 1960-х годах, кажется почти безразличным. Сегодня идеалы и архитектура этой основополагающей эпохи отбрасываются, а ее достижения используются для оправдания агрессивного величия, которое стремится не быть «моделью для других», а «подталкивать их» — и это не так. пострадает только построенная среда.
Почему вы ненавидите современную архитектуру ❧ Current Affairs
Британский писатель Дуглас Адамс сказал об аэропортах следующее: «Аэропорты уродливы. Некоторые очень уродливы. Некоторые достигают степени уродства, которое может быть только результатом особых усилий ». К сожалению, эта истина применима не только к аэропортам: это также можно сказать о большинстве современных архитектур.
Возьмите Tour Montparnasse, черный небоскреб с гладкими стеклянными панелями, возвышающийся над красивым городским пейзажем Парижа, как гигантское домино, ожидающее своего падения.Парижане ненавидели это настолько, что впоследствии город был вынужден принять постановление, запрещающее любые небоскребы выше 36 метров.
Или возьмите Бостонскую City Hall Plaza. Деловой центр Бостона — это вообще привлекательное место со старыми зданиями, набережной и красивым сквером. Но мэрия Бостона — это отвратительное бетонное здание невероятно непостижимой формы, похожее на зловещий компонент, оставшийся после того, как вы кропотливо собрали сложную бытовую технику.В 1960-х годах, еще до того, как первая партия бетона высохла в форме, люди уже упорно умоляли снести эту чертову штуку. К той же площади примыкает целый дополнительный комплекс столь же неприятных федеральных зданий, спроектированный Уолтером Гропиусом, архитектором, чья вызывающая смешок фамилия противоречит полной безрадостности его проектов. Например, здание Джона Ф. Кеннеди — невыразительно мрачное снаружи и невыносимо непроходимое внутри — это место, где, среди прочего, испуганные иммигранты присутствуют на слушаниях по поводу их депортации, и куда травмированные ветераны приходят просить пособия.Такое негостеприимное здание посылает очень четкий сигнал, а именно: правительство хочет, чтобы его скромные просители чувствовали себя смущенными, отчужденными и напуганными.
Тур Монпарнас. Кто может это защитить? И если с этим что-то явно не так, а что есть, что это такое и почему мы не говорим об этом больше в других случаях?Дело в том, что современная архитектура вызывает у большинства обычных людей хиби-джиби. Однако попробуйте рассказать это архитекторам и их помощникам, и вы поймете, почему вы считаете, что ошибочен, — продукт какого-то смущающего заблуждения об архитектурных принципах.Одна из защит, как правило, состоит в том, что эти бельмо на глазу на самом деле являются невероятным инженерным достижением. В конце концов, «блобитектура» — которая, к сожалению, является настоящей школой современной архитектуры — создается с использованием сложных алгоритмов, управляемых компьютером! вы можете подумать , что образовавшаяся структура-капля выглядит как какашка с щупальцами или смятый платок, но это потому, что у вас нет наметанного глаза архитектора.
Еще одна вещь, которую вы часто слышите от представителей школ дизайна, — это то, что современная архитектура честна . Он не полагается на формы и обычаи прошлого, и его не интересует, нянчится с вами и вашими глупыми чувствами. Просыпайся, овечка! Ваш босс ненавидит вас, и вашего кровососущего домовладельца тоже, и ваше правительство полностью намеревается заткнуть вас между шестернями. Это мир, в котором мы живем! Привыкай к этому! Поклонники брутализма — школы архитектуры из блоков-индустриально-бетонных блоков — сразу же подчеркивают, что эти здания говорят, что это , как будто это каким-то образом оправдывает тот факт, что они выглядят, в лучшем случае, унылыми, а в худшем — как штаб какой-то постапокалиптической тоталитарной диктатуры.
New York Times сообщает, что это здание показало, что брутализм может быть «игривым». Это может быть правдой, но только в том смысле, что кошка, мучающая мышь, или мучитель, пытающийся определить, какое яичко ударить первым, ведет себя «игриво».Давайте будем действительно честными перед собой: беглого взгляда на любую конструкцию, спроектированную за последние 50 лет, должно быть достаточно, чтобы убедить любого, что с нами что-то пошло глубоко и ужасно не так. Кажется, что какой-то невидимый человек или сила стремится заменить буквально каждую привлекательную и привлекательную вещь уродливой и неприятной.Архитектура, созданная современным глобальным капитализмом, возможно, является наиболее очевидным видимым доказательством того, что она оказывает какое-то извращенное воздействие на человеческую душу. Конечно, о вкусах не спорят, и среди нас могут быть такие, кто от природы глубоко склонен ценить капли и блоки. Но опросы показывают, что приверженцы современной архитектуры в подавляющем большинстве составляют меньшинство: помимо памятников, немногие из любимых публикой построек относятся к послевоенному периоду.(Когда были обнародованы результаты опроса, архитекторы хмыкнули, что они не «отражают мнение экспертов», а просто «эмоции» людей, различие, которое скорее подтверждает всю точку зрения.) А когда дело доходит до архитектуры, в отличие от большинства другие формы искусства, недостаточно просто пожать плечами и сказать, что личные предпочтения различаются: в отношении общественных зданий или общественных мест, которые имеют существующий характер и исторический резонанс для людей, которые там живут, чтобы навязать эксцентричную волю архитектора на массы, и заставлять их проводить свои дни в местах, которые они находят уродливыми и тревожными, на самом деле угнетающе и жестоко.
К тому же политика этого выпуска перевернута. Например, как мы можем объяснить, почему после трагедии в Гренфелл-Тауэре в Лондоне более консервативные комментаторы призывали к созданию более комфортного и домашнего государственного жилья, в то время как левые писатели стойко защищали популистский дух высотных домов? многоквартирный дом, несмотря на многочисленные свидетельства того, что большинство людей предпочло бы, чтобы их не заставляли жить в таких местах или среди них? Консерваторы, критикующие государственное жилье, могут иметь легко доказанные скрытые мотивы, но почему так много левых привержены защите непопулярных школ архитектурного и городского дизайна, не так очевидно.
Вот одна больница в Барселоне. Источник: AcidCow Вот еще один. Где бы вы предпочли поправиться?В конце концов, в истории социализма были моменты, такие как движение искусств и ремесел в Англии конца XIX века, когда создание красивых вещей рассматривалось как неотъемлемая часть построения более справедливого и доброго мира. Совместное эгалитарное социальное мероприятие в идеале должно быть направлено на радость, а также на борьбу: в эти отчаянные времена, безусловно, есть более непреодолимые императивы, чем сделать мир красивее, на что можно смотреть, но отказаться от того, чтобы сделать мир прекраснее, когда он есть. в ваших силах сделать это или разрушить какую-нибудь прекрасную вещь без надобности — это гротескное извращение кооперативного идеала.Особенно это касается архитектуры. Окружающая среда, которой мы себя окружаем, может формировать наши мысли и эмоции. Люди, со всех сторон попираемые уродством, часто несчастны, даже не зная почему. Если вы живете в месте, где вы отрезаны от света, природы, цвета и регулярного общения с другими людьми, легко впасть в отчаяние, одиночество и депрессию. Возникает вопрос: как современная архитектура оказалась такой? И как это исправить?
Около 2000 лет все, что построили люди, было красиво или, по крайней мере, не вызывает возражений.20, и годы положили этому конец, о чем свидетельствует тот факт, что люди часто изо всех сил стараются изо всех сил отдыхать в «исторических» (читай: красивых) городах, в которых как можно меньше послевоенной архитектуры. Но почему? Что на самом деле изменилось? Почему кажется, что существует такой очевидный разрыв между тысячами лет до Второй мировой войны и послевоенным периодом? И почему это, кажется, верно повсюду?
Штаб-квартира округа 7 Калтранс. Фотография предоставлена: MorphosisArchitects . О, черт возьми, просто посмотри на это. Посмотри на это! Это делает тебя счастливым? Питает ли он ваш дух? Что за маленькие случайные выступы? Ааааагхх.
Послевоенная архитектура характеризует несколько явных стилистических изменений. Во-первых, исчезло то, что (теперь несколько насмешливо) называли «орнаментом». На заре 20–90–205-го века американский архитектор Луи Салливан провозгласил знаменитую максиму, гласящую, что «форма следует за функцией». Несмотря на то, что собственные здания Салливана часто были очень богато украшены, украшены изысканными изделиями из железа в стиле модерн и каменной кладкой в кельтском стиле, «форма следует за функцией» было мгновенно неверно истолковано как призыв к абсолютной утилитарной простоте.Несколько лет спустя архитектор и теоретик Адольф Лоос в эссе 1908 года под названием «Орнамент и преступление» резко заявил, что отсутствие орнамента является «признаком духовной силы». Эти две идеи быстро стали догмами архитектурной профессии. Поколение архитекторов, придерживающихся как социалистических, так и фашистских политических взглядов, рассматривало орнамент как признак буржуазного упадка и культурного удовлетворения, и начало отбрасывать каждый элемент дизайна, который можно было считать «простым украшением».
Это то, что разработал Луи Салливан, и все же люди думают, что «форма следует за функцией» означает, что вы больше не можете этого делать по необъяснимым причинам.Презрение к орнаменту проникло в воображение тех архитекторов, которые считали себя приверженными социальной инженерии, а не простому созданию красивых мелочей. Этот образ мышления лучше всего иллюстрирует французский архитектор Ле Корбюзье, который классно охарактеризовал дом как «машину для жизни». Идеи Корбюзье о планировании и дизайне все еще принимались всерьез, даже когда он предлагал свой «Вуазенский план» для Парижа, который предполагал снос половины города к северу от Сены и замену ее примерно дюжиной огромных однообразных небоскребов.(К счастью, никто не воспринял его достаточно серьезно, чтобы позволить ему это сделать.) Корбюзье, возможно, сделал больше, чем кто-либо, чтобы убедить архитекторов в том, что им больше не разрешается украшать свои творения, издав неоспоримые заявления, вроде «желание украсить все» об одном — ложный дух и отвратительное маленькое извращение »и« чем больше люди культивируются, тем больше исчезает обстановка ». Он осуждал «драгоценные и бесполезные предметы, скопившиеся на полках», и осуждал «шелестящие шелка, шарики, которые крутятся и крутятся, кнуты алого цвета, серебряные лезвия Византии и Востока… Давай покончим с этим!»
Раньше были очень сложные детали.Теперь их нет. Они должны быть. Читайте также: удивительный вестибюль Guardian Building в Детройте — это ар-деко, последнее поистине впечатляющее движение в архитектуре. Почему мы больше не можем так поступать? Почему это только одно здание, а не каждое здание? Никто не знает. Спросите людей, которые дали эти вещи призом.Это параноидальное отвращение к классической эстетике было не столько школой мысли, сколько приказом: отныне архитектор должен был заботиться исключительно о крупномасштабной форме конструкции, а не о таких глупых мелочах, как горгульи и решетки, сколько бы удовольствия ни доставили зрителям подобные вещи.Поразительно, насколько равномерным стал отказ от «орнамента». После затмения ар-деко в конце 1930-х годов замысловатые конструкции, которые характеризовали столетия строительства в разных цивилизациях, от Индии до Персии и майя, исчезли из архитектуры. За некоторыми исключениями, такими как смешанные успехи новой классической архитектуры в возрождении греко-римских форм и раздражающие попытки постмодернистской архитектуры пародировать их, ни одно современное здание не включает в себя такой вид очень сложной живописи, изделий из дерева, металла и скульптуры, которые характерны для большинства. поразительно красивые постройки предшествующих эпох.
Потолок Храма Неба в Пекине, КитайАнтидекоративный консенсус также совпал с консенсусом художников относительно того, какой «дух» должна выражать архитектура. Идея необычайно «красивой» архитектуры стала казаться слегка нелепой в послевоенном мире хаоса, конфликтов и отчуждения. Жизнь была бурной, противоречивой и непонятной. Искусство не должно стремиться к бесполезным целям, таким как превосходство, но должно пытаться выражать зачастую уродливые, жестокие и трудные факты материального существования людей.Поэтому называть здание «уродливым» больше не было оскорблением: во-первых, понятие «уродство» не имело смысла. Но в той мере, в какой это было, искусство могло и должно быть уродливым, потому что жизнь уродлива, и высший долг искусства — быть честным в отношении того, кто мы есть, а не обманывать нас утешительными баснями.
Идея о том, что архитектура должна быть «честной», а не «красивой», хорошо выражена в печально известных дебатах 1982 года в Гарвардской школе дизайна между двумя архитекторами, Питером Эйзенманом и Кристофером Александром.Эйзенман — известный «звездный архитектор», чьи проекты вдохновлены деконструктивной философией Жака Деррида и чьи формы намеренно хаотичны и едят. Эйзенман серьезно относился к своему долгу по созданию «дисгармонии»: один дом, спроектированный Эйзенманом, настолько отошел от обычной концепции дома, что его владельцы на самом деле написали целую книгу о трудностях, с которыми они столкнулись, пытаясь в нем жить. Например, Эйзенман разделил главную спальню на две части, чтобы пара не могла спать вместе, установил ненадежную лестницу без перил и изначально отказался от ванных комнат.В своем яростном противодействии самой идее, что настоящий человек может на самом деле попытаться жить (и гадить, и заниматься сексом) в одном из своих домов, Эйзенман вспоминает самоуверенного немецкого архитектора из романа Эвелин Во «Упадок и падение »: кого раздражает необходимость предусмотреть лестницу между этажами: «Почему существа не могут оставаться на одном месте? Проблема архитектуры — это проблема всего искусства: исключение человеческого элемента из рассмотрения формы. Единственным идеальным зданием должна быть фабрика, потому что она построена для размещения машин, а не людей.”
Дом Питера Эйзенмана. Обратите внимание на полное отсутствие растительной жизни. Растительная жизнь может случайно сделать вас счастливым и комфортным, а счастье — это буржуазная иллюзия. Крошечные фигурки слева, кажется, пытаются устроить пикник на повороте. Они, вероятно, холодные и продуваемые ветрами — как и должно быть.Александр, напротив, является одним из немногих крупных деятелей архитектуры, которые считают, что объективный уровень красоты является важной ценностью для профессии; его здания, которые часто представляют собой небольшие проекты, такие как сады, школьные дворы или дома, стараются быть теплыми и комфортными и часто используют традиционные — то, что он называет «вневременными» — дизайнерские приемы.В ходе дебатов Александр раскритиковал Эйзенмана за то, что он хотел, чтобы здания были «колючими и странными», и отстоял концепцию архитектуры, которая ставит во главу угла человеческие чувства и эмоции. Эйзенман, очевидно, изо всех сил стараясь вести себя как карикатурная пародия на претенциозного художника, заявил, что находит Шартрский собор слишком скучным, чтобы посещать его хотя бы раз: «на самом деле, — заявил он, — я несколько раз ездил в Шартр, чтобы поесть в ресторане через улицу — у меня было красное вино Мерсо 1934 года, оно было изысканным — я никогда не заходил в собор.Собор выполнен en passant . Когда вы видели один готический собор, вы видели их все ». Александр ответил: «Мне это непонятно. Я считаю это безответственным. Я считаю это безумным. Мне жаль этого человека. Я также невероятно зол, потому что он облажался со всем миром ».
Дом Кристофера Александра. Не обязательно говорить, что это лучше, но мы чувствуем, что у нас несколько меньше шансов спонтанно проникнуться экзистенциальным страхом здесь.Дебаты 1982 года, пожалуй, одна из самых агрессивных публичных дискуссий в истории дизайна.Это также поучительно, как из-за честности Эйзенмана в защите зданий, которые делают людей несчастными и неудобными. — Если мы сделаем людей так комфортно в этих красивых маленьких строениях, — заявил он, — мы могли бы убаюкивать их мыслью, что все в порядке. , Джек, а это не так »- и из-за дико неточного пророчества Александра, что архитекторы и общественность скоро разглядят деконструктивистскую ерунду Эйзенмана и вернутся к любви к традиционным формам и ценностям.На самом деле произошло обратное: Александр погрузился в относительную безвестность, а Эйзенман стал еще более известным, выиграв Национальную премию в области дизайна и получив престижные заказы по всему миру.
Страсть современного архитектора — выстраивать элементы таким образом, чтобы они преднамеренно раздражали, беспорядочно и расстраивали.Но могут ли эти две школы дизайна, удобная и тревожная, мирно сосуществовать? В конце концов, Эйзенман настаивал на том, что в мире есть место как для его монументальной, диссонирующей постструктуралистской архитектуры, так и для небольшой традиционной архитектуры Александра, созданной вручную.Однако необычный факт об архитектуре последнего столетия заключается в том, насколько доминирующими были определенные тенденции. Эстетическое единообразие среди архитекторов удивительно жесткое. Современная архитектура избегает классического использования множественной симметрии, намеренно отказываясь выравнивать окна или другие элементы дизайна и предпочитая необычные геометрические формы приятным и упорядоченным. Он следует ряду строгих табу: запрещены классические купола и арки. Колонна ни в коем случае не должна быть рифленой, симметричная скатная крыша невозможна.Забудьте о куполах, шпилях, карнизах, аркадах и обо всем остальном, что напоминает о досовременной цивилизации. Ничто, построенное сегодня, нельзя спутать с тем, что было построено 100 или более лет назад. Разрыв между нашей эпохой и эпохой прошлого является абсолютным, и этот непреодолимый разрыв необходимо сделать видимым и проявляться через то, что мы создаем. А поскольку в прошлом вещи были прекрасны, теперь они неизбежно должны стать уродливыми.
Если это не заставляет вас чувствовать отчаяние, сокрушительное одиночество, вероятно, это не образец современной архитектуры, отмеченной наградами.Для многих социалистов в 20, и годах отказ от декоративных элементов и традиционных форм казался естественным следствием революционного духа простоты, солидарности и жертвенности. Но на самом деле шутка была над социалистами, потому что, как выяснилось, эта одержимость минимализмом также была уникальным образом совместима с жалким культом капитализма на эффективность. В конце концов, каждый доллар, потраченный на причудливые балясины или витражи-розетки, должен был дать некую рентабельности инвестиций .А поскольку можно гарантировать, что такие вещи не принесут почти никакой отдачи от инвестиций, им пришлось уйти. Исторически сложилось так, что религиозная архитектура больше всего интересовалась красотой ради красоты. чем больше времени тратится на элегантное украшение собора, тем больше он выполняет предназначенную для него функцию прославления Божьей славы, тогда как чем больше времени тратится на украшение офисного здания, тем меньше денег остается для застройщика.
Но давайте оставим в стороне славу Божью — а как насчет обычного человеческого счастья? Один из самых раздражающих аспектов современной архитектуры — это умышленное пренебрежение демократией.Когда люди опрашиваются, они, как правило, предпочитают старые здания послевоенным постройкам; очень немногие послевоенные постройки попали в списки самых ценных мест. Однако архитекторы не хотят использовать те стили, которые людям кажутся более красивыми. Почему? Что ж, Питер Эйзенман говорил от имени многих архитекторов, которые в целом пренебрегали демократией, говоря, что роль архитектора заключается не в том, чтобы давать людям то, что они хотят , а в том, что они должны хотеть, если бы они были достаточно умны, чтобы иметь хороший вкус.Эйзенман говорит, что предпочитает работать с клиентами правого крыла, потому что «либеральные взгляды никогда не создавали ничего ценного» из-за их постоянной озабоченности общественными процессами и общественными потребностями. (Кстати, не случайно, что Ховард Рорк, главный герой романа Айн Рэнд The Fountainhead и главный герой американского консервативного литературного канона, является архитектором, который намеренно подрывает проект государственного жилья, потому что у кого-то хватило наглости добавить балконы по своему оригинальному проекту без его согласия.) Эйзенман предполагает, что, если бы мы полагались на общественные вкусы в музыке, мы все слушали бы Мантовани, а не Бетховена, и использует это как доказательство того, что архитекторы должны навязывать вкус сверху, а не подчиняться демократическим желаниям. Действительно, всегда есть проблема «Томаса Кинкейда» в том, что искусство должно быть «демократичным». Если бы вы полагались на общественный вкус, судя по объему продаж, Кинкейд был бы величайшим художником в мире. Тейлор Свифт был бы лучшим музыкантом, а серия Transformers была бы лучшим кинотеатром.Конечно, мы не доверяем демократическому суждению в вопросах вкуса, потому что людям часто нравятся вещи, которые являются мусором.
Оригинальный Penn Station, захватывающее дух место для обычных путешественников. Он был красивым, поэтому его пришлось уничтожить. Есть предложение перестроить его так, как было, но почти наверняка вместо него будет построено что-то гораздо худшее.Но архитектура сильно отличается от других видов искусства: люди, ненавидящие Бетховена, не обязаны слушать его с 9 до 5 каждый будний день, а люди, которые ненавидят сериал «Трансформеры » , не обязаны смотреть его каждую ночь раньше. кровать.Однако физическая среда, в которой мы живем и работаем, повсеместна и неизбежна; Когда дело доходит до архитектуры, для людей практически невозможно просто избегать того, что они ненавидят, и искать то, что им нравится. Верно также и то, что интеллектуалы слишком быстро списывают публику на тупых и неспособных решать вопросы самостоятельно. Есть много случаев, когда, когда случается что-то по-настоящему великое, публика вполне способна это распознать. Например, пьесы Шекспира неизменно пользовались невероятной популярностью, несмотря на то, что они были сложными и интеллектуальными произведениями литературы, потому что они работают на нескольких уровнях.Они достаточно доступны, чтобы их любили и ценили широко, но достаточно глубоки, чтобы служить пищей для столетий размышлений и анализа. Точно так же массам нравятся, например, готические соборы и персидские мечети, которые представляют собой потрясающе замысловатые и сложные произведения искусства.
Левые, в частности, должны с энтузиазмом принять концепцию архитектуры, которая одновременно является демократичной и утонченной. Многие из наихудших частей современной архитектуры имеют отголоски «плохих» частей левачества: мрачность Советского Союза, дегуманизирующая тенденция навязать сверху великую концепцию нового социального порядка.Они служат примером того, что Джеймс Скотт называет «высоким модернизмом», — извращенными усилиями «рационализировать» людей, а не принимать их такими, какие они есть, и строить места, которые им подходят и которые им нравятся. С другой стороны, хорошая левизна действует снизу вверх, а не сверху вниз. Это помогает людям создавать свои собственные места, а не создавать монолитные конструкции, в которые они помещаются для собственного блага. Он больше похож на деревню, чем на высотный дом, децентрализованный и с прочной связью между создателями места и его обитателями.
Каждое общественное пространство должно делать все возможное, чтобы поднимать вам настроение.В настоящее время потребности или пожелания людей, которым фактически приходится пользоваться зданиями, вообще редко принимаются во внимание. Архитектурные школы фактически не учат студентов чему-либо ремеслу или эмоциям; большинство курсов в высшей степени математичны и посвящены инженерии и теории формы, а не пониманию традиционных способов строительства или пониманию того, что люди хотят от своих зданий. Если они не являются сверхбогатыми клиентами, пользователи зданий редко вносят значительный вклад в процесс проектирования.Студенты не могут сказать, какую школу они хотели бы, офисные работники не могут сказать, предпочли бы они работать в стеклянной башне или в зеленом комплексе деревянных пагод с Wi-Fi. Отчасти это может быть связано с самим процессом проектирования. В отличие от эпохи ремесленничества, сегодня существует четкое разделение между процессом проектирования и процессом изготовления. Фрэнк Гери проектирует свою работу с помощью программного обеспечения САПР, а затем кто-то другой должен пойти и фактически построить ее. Но этот разрыв означает, что архитектура становится чем-то навязанным людям.Он не предполагает участия и не адаптируется к их потребностям. Его собирают заранее, собирают на месте, а затем сваливают на ничего не подозревающее население. Нам не предназначено жить в современных зданиях; они созданы для людей, которые не какают. Хорошая архитектура улучшается за счет жизни, которую люди привносят в нее, но в современной структуре возникает ощущение, что вы загрязняете место своими запахами и грязью.
На самом деле, повседневная хорошая архитектура не должна быть связана с домом и , она должна быть связана с людьми.Если здание не предназначено как общественный памятник или центральное место, оно не должно привлекать к себе особого внимания. Фрэнк Гери — вопиющий нарушитель этого правила: когда он решил спроектировать дома для Нижнего девятого округа в Новом Орлеане после Катрины, он создал диссонансную партию гиперсовременных домов, которые «перекликались» с традиционной местной архитектурой. Вместо того, чтобы заботиться о том, чтобы предоставить людям удобные дома, которые вписывались в их среду и соответствовали предпочтениям жителей, Гери спроектировал дома, которые требовали внимания и были в основном ориентированы на самих себя , а не на жителей города, о которых он якобы заботился.Хорошие здания плавно переходят в свое окружение; Гери кричит, как промышленный клаксон. Точно так же, когда такое здание, как Кунстхаус Питера Кука и Колина Фурнье в Австрии (здание в верхней части этой статьи), помещается в центре старой деревни, вся структура деревни разрушается. Кунстхаус (типичный пример «блобитектуры») не может мирно сосуществовать с окружающими его вещами, потому что невозможно перестать смотреть на него. Подобно стрикеру на футбольном матче, строение идет перед нами с таким вульгарным бесстыдством, что никакая сила воли не может оторвать нам глаз.
«Эй, посмотри на меня! Я представляю собой серию резких асимметричных блоков, как и все остальное! »Отказ архитектуры от принципа «эстетической согласованности» наносит серьезный ущерб старинным городским пейзажам. Вера в то, что «здания должны выглядеть, как их времена», а не «здания должны выглядеть, как здания в том месте, где они строятся» ведет к мешанине со всеми преимуществами, вытекающими из четкого и упорядоченного местного стиля жизни. разрушено несколькими зданиями, которые подрывают целостность целого.Частично это является функцией подхода свободного рынка к дизайну и развитию, который жертвует возможностью когда-либо снова создать место на уровне деревни или города, обладающее впечатляющей стилистической согласованностью. Отвращение (как сторонников прогресса, так и капиталистов-индивидуалистов) к идее «принудительного единообразия» ведет к отказу от любых эстетических традиций сообщества, при этом каждое здание одинаково хорошо вписывается в Панама-Сити, Дубай, Нью-Йорк или Шанхай. Поскольку решение о том, что строить, остается за отдельным владельцем собственности, а богатые люди часто имеют ужасный вкус и просто предпочитают вещи, которые огромны и внушительны, все возможности для создания другого города с самобытностью Венеции или Брюгге стираются навсегда.
Давным-давно социалисты любили делать красивые вещи; Работы Уильяма Морриса, Джона Раскина и Оскара Уайльда полны как прославлений классической эстетики, так и призывов освободить людей от страданий экономических лишений. Основная идея левизны заключается в том, что люди должны иметь возможность процветать как телом, так и умом, и, таким образом, они должны иметь возможность делать это материально, духовно, интеллектуально и художественно. Ремесла и украшения не буржуазны, они демократичны, поскольку общество ремесленников — это общество людей, которые получают возможность максимизировать свои творческие способности, в то время как общество людей в ухоженных небоскребах в стиле Корбюзье превратилось в частички. лишены своей индивидуальности, лишены способности делать мир своим.
Как же тогда исправить архитектуру? Что делает мир лучше? Если все некрасиво, как это исправить? Преодоление всех колоссально ошибочных теоретических обоснований современного дизайна — это серьезный проект. Но несколько принципов могут оказаться полезными.
Необходимо построить больше Венеции… ПРЕОДОЛЕНИЕ СТРАХОВПослевоенная архитектура характеризовалась страхом и табу. Архитекторы боятся создавать даже рифленую колонну, потому что они верят, что их коллеги сочтут их глупыми, ностальгирующими и бесхитростными.В результате они создают настолько непостижимые и иррациональные структуры, насколько это возможно, так что люди будут думать, что они умны. Но им нечего бояться! Их друзья-архитекторы могут подумать, что они глупы, если сделают декоративную арку. Но мы этого не сделаем.
1. СТРАХ КРАСОТЫ — Существует заблуждение, что если красота «субъективна», значит, ее не существует или о ней нельзя говорить. Это не правильно; тот факт, что люди в чем-то не согласны, не означает, что это нельзя обсуждать, точно так же, как тот факт, что не существует «объективно лучшего фильма», не мешает нам обсуждать, какие фильмы являются лучшими.Даже если красота субъективна , мы все равно можем обсуждать ее, так же как мы все еще можем обсуждать мораль, даже если ценности людей различаются.
Лондонский бруталистский комплекс Alexandra Road, который, по словам Сэма Крисс, красивее Собора Святого Павла. Собор Святого Павла.Существует широко распространенное представление, подкрепленное консервативными классиками, что «красота» — всего лишь эвфемизм европейского империалистического искусства. [Ныне опальный] левый писатель Сэм Крисс, который смехотворно и неверно утверждал, что лондонская бруталистка Александра Роуд красивее, чем улица Св.Павла пишет, что «сентиментальные традиционалисты много говорят о красоте, но если красота означает пропорцию, регулярность и гармонию, то модернизм делает это очень хорошо. Но, конечно, они не это подразумевают под красотой; они означают какую-то невыразимую органическую связь с жизнью и устремлениями нации ». Но красота не обязательно должна означать просто «пропорции» и не означает «жизнь и стремления нации». Это не может означать просто простоту и пропорцию, потому что многие вещи просты и соразмерны, но не красивы.И это не может быть националистическим, потому что древние мечети и храмы являются одними из самых красивых построек. Когда мы говорим об архитектурной красоте, мы имеем в виду качество, общее для цивилизаций, которое объединяет индейцев, майя и испанцев.
Людям на самом деле не нравится идея красоты, потому что они считают ее субъективной. Но на самом деле мы не можем избавиться от этого; есть места, которые мы считаем красивыми, и места, которые мы не любим, и важно поддерживать разговор, если мы не хотим, чтобы мы продолжали создавать места, которые мы не считаем красивыми.Не развивая язык, чтобы говорить о красоте, мы в конечном итоге смешаем впечатляющее с привлекательным и создающим пространство, необычное с инженерной точки зрения, но мертвое и вызывающее дискомфорт.
Обычно чем сложнее и сложнее, тем завораживает…2. СТРАХ УКРАШЕНИЙ — Орнамент — это не баловство; это неотъемлемая часть практики строительства. Фактически, «орнамент» означает просто внимание к эстетическому опыту на микроуровне.Это мелочи, и мелочи имеют значение. Идея декорирования как декадентского стиля особенно абсурдна в эпоху монументальных дизайнерских проектов. Сколько больше ресурсов тратится на то, чтобы заставить последний крендель Фрэнка Гери стоять в вертикальном положении, чем на то, чтобы установить красивую каменную кладку на гораздо более простую конструкцию? Когда мы жертвуем возможностью украшения, мы теряем множество экстраординарных эстетических инструментов и отказываемся от возможности невероятных визуальных впечатлений. Аллергия на орнамент приговаривает человечество к вечной скуке, когда не на что интересно смотреть, ничего такого, что мы заметим на здании во второй раз, чего не увидели в первый раз.
3. СТРАХ ТРАДИЦИИ — Архитекторам было на удивление высокомерно и небрежно выдвинуть теорию, запрещающую возможность когда-либо снова использовать традиционные стили. Традиция важна, и отрыв от нее бессмысленно и самоубийственно. Мы унаследовали палитру возможностей от архитектурной практики всех предшествующих культур, и растрачивать ее неблагодарно и напрасно. Память и преемственность — это не просто ностальгия. Конечно, традиция получила плохую репутацию просто потому, что самая «нео-традиционная» архитектура — это , настолько плохая и похожая на Диснейку.Воспроизведение и стилизация — не выход, а бездумная консервативная любовь ко всему греческому, римскому и викторианскому — ошибка. Дело не в том, чтобы бездумно любить старые вещи; это приносит вам McMansions. Скорее, вместо того, чтобы воссоздавать точный вид традиционной архитектуры , нужно попытаться воссоздать ощущение , которое эти старые здания вызывают у своих зрителей. Не создавайте пластиковую версию Венеции. Постройте город с каналами, пешеходными мостами и декоративными домами в пастельных тонах, свисающими над водой, и придайте этому городу особую индивидуальность.McMansions — это попытка поверхностно напомнить людям о прекрасных вещах, а не выполнять реальную работу, необходимую для создания чего-то красивого. Но традиции имеют решающее значение, старые вещи, как правило, были лучше, и если мы откажемся от них, мы обречем себя на создание новой бессмысленной формы за новой бессмысленной формой.
От арабского и индийского мира до синагог Европы и метро Москвы — сложные симметрии всегда завораживали нас. Это не греко-римский стиль. Это человеческое дело.4. СТРАХ СИММЕТРИИ — Тенденция к разногласиям должна прекратиться. Симметрия хороша. Множественные перекрывающиеся симметрии могут поражать воображение. Здание не обязательно должно быть однобоким. Вы можете выровнять окна. Все нормально. Так будет лучше. Не волнуйся. Мы не скажем вашему профессору.
5. СТРАХ ПОСМОТРЕТЬ ДУРА — Люди, которые громче всех презирают традиционную архитектуру, больше всего заботятся о том, чтобы убедить других в своей интеллектуальной серьезности.Создать комфортное, приятное и, да, ностальгическое пространство, просто недостаточно. Люди боятся сказать, что им не «досталось» здание или что оно кажется им некрасивым. Это звучит по-детски, если вы хотите, чтобы он был пастельного цвета, или вы хотите, чтобы две стороны совпадали, или вы хотите, чтобы он не выглядел так, как будто он вас ненавидит. Но говорить такие вещи должно быть нормально. Здания не должны вас ненавидеть. Они, вероятно, не должны быть странно выглядящими , и они не должны раздражать глаза. Они должны быть приятными и привлекательными, потому что в них нужно жить.
СЛОЖНОСТЬ И ПРОСТОТАОдин из элементов, делающих место по-настоящему красивым, — это тщательный баланс сложности и простоты. Современная архитектура часто просто стремится к простоте и забывает о сложности, или она компенсирует простоту своего внешнего вида сложностью технических процессов, необходимых для ее создания. Но старые постройки, которые нас больше всего радуют, часто просты на большем уровне и сложны на микроуровне.Например: здания во Французском квартале Нового Орлеана на самом деле не очень сложные. Большинство из них представляют собой простые прямоугольные конструкции, расположенные по прямой линии вдоль улицы. Но они окрашены в приятные цвета, украшены красочными ставнями и замысловатыми железными галереями, украшены цветами и тропическими растениями. И именно эти сложные элементы придают этому месту жизнь. Гармоничный баланс простоты и сложности, сложность цветочной композиции в сочетании с простотой простого хорошо окрашенного здания делают это место восхитительным для прогулок.
ИНТЕГРАЦИЯ ПРИРОДАРастительный мир на самом деле является одним из важнейших элементов архитектуры. Одна из самых серьезных проблем послевоенной архитектуры заключается в том, что она полностью лишена природы. Он представляет нам глухие стены и широко открытые пространства, на которых не видно ни деревьев, ни кустов. Вообще говоря, чем больше растений в месте, тем оно привлекательнее, а чем меньше природы, тем оно уродливее. Это потому, что природа проектирует вещи намного лучше, чем мы.На самом деле, даже бруталистские постройки выглядят почти пригодными для жизни, если вы позволите растениям расти по всей их поверхности; они могут быть даже совершенно привлекательными, если вы позволите растениям покрыть каждый квадратный дюйм бетона. Каждое здание должно быть похоже на Висячие сады Вавилона. Чтобы быть счастливыми, нам нужны растения и вода. Одна из причин того, что многоэтажки так коварны, заключается в том, что они лишают людей доступа к садам. Сады должны быть органично интегрированы во все; есть причина, по которой изгнание из сада было самой ужасной судьбой, которую Бог мог придумать для человечества.
Практическое правило: чем зеленее и пышнее место, тем красивее оно становится. ЧУВСТВА НАД ФОРМАМИВообще говоря, в архитектуре слишком велико желание передавать идеи. Архитекторы зациклены на идеях, которые они воплощают в своих зданиях. Но большинство людей, использующих здание, не понимают того абстрактного теоретического понятия, которое пытается передать архитектор. Намного более важными, чем «идеи», являются чувства, которые вызывает здание, опыт, который люди получат в нем, и им следует уделять приоритетное внимание.
Точно так же чрезмерно упоминается «форма»; архитекторов гораздо больше заботит форма здания, чем удобство его обитателей. Отсюда и «блобитектура»: архитектор точно проектирует идеальный вид капли, используя сложные инструменты цифрового дизайна и разработки, не задумываясь, действительно ли людям нравятся капли. Веб-сайт Zaha Hadid Architects хвастается, что здания для нового проекта являются «знаковыми как по своим масштабам, так и по амбициям… создавая уникальный скрученный, переплетенный силуэт, пронизывающий горизонт.Но архитекторы не должны стремиться создавать вещи, которые являются «знаковыми по масштабу» или «вырезают линию горизонта». Это как раз то, о чем нужно заботиться; он предполагает, что архитектор просто жаждет внимания, а не создания совершенной красоты и комфорта. Ты не должен прокалывать! Вы должны добавить еще одну тонкую и безупречную ноту к великолепной симфонии горизонта.
Большинство теоретических обоснований этих форм — явный вздор. Свидетель Фрэнк Гери объясняет, как он не хотел «делать» украшения или «исторические вещи» и вместо этого решил вдохновиться формами рыб:
«Я искал способ справиться с очеловечивающими качествами украшения, не делая этого.Я разозлился на это — все исторические вещи, стилизация. Я сказал себе: если тебе нужно вернуться назад, почему бы не вернуться на 300 миллионов лет назад, чтобы ловить рыбу? И тогда я начал с этой рыбной фишки, как я это думаю, и начал рисовать эти чертовы штуки, и я понял, что они были архитектурными, передающими движение, даже когда они не двигались. Я не люблю изображать это другим людям как сложное интеллектуальное предприятие. Большинство архитекторов избегают двойных кривых, как это сделал я, потому что у нас не было языка для перевода в здание, которое было бы жизнеспособным и экономичным.Думаю, изучение рыб позволило мне создать своего рода личный язык ».
Если бы это исходило от обычного человека, мы бы сочли это бредом сумасшедшего. Но Гери — любимый архитектор архитекторов, поэтому ему сойдет с рук признание, что он просто рисует рыбок, и люди подумают, что он очень глубок.
НЕОБХОДИМОСТЬ В СООТВЕТСТВИИМузей Гуггенхайма Фрэнка Ллойда Райта представляет собой впечатляющее здание. К сожалению, на самом деле он не имеет никакого отношения к своему окружению; его можно было разместить где угодно.С другой стороны, дом Райта Фоллингуотер был спроектирован так, чтобы соответствовать его местоположению. Эстетическая согласованность очень важна; ощущение места зависит от того, как все элементы в этом месте работают вместе. Улицы района Бикон-Хилл в Бостоне красивы, потому что здесь много разных элементов, но все они эстетически едины. Тур Монпарнас в Париже ужасает, потому что он не сливается с окружающими зданиями и привлекает к себе внимание. Капитализм пожирает культуру и делает уродливые места.Деньги не имеют вкуса.
Бикон-Хилл, где все идеально сочетается. ДЕМОКРАТИЧЕСКИЕ ЗНАЧЕНИЯМы видим плоды антидемократической философии Питера Эйзенмана в тех местах, которые он строит. Бывший студент Cooper Union вспоминает, как увидел дизайн общежития Эйзенмана и подумал: «Я бы не хотел там жить», потому что Эйзенман использовал стены со странным углом, из-за чего невозможно было разместить мебель, а окна располагались на уровне пола. , так что нужно было бы встать на колени, чтобы увидеть снаружи.Человек, который предполагает, что знает, чего люди должны хотеть, на самом деле вообще не знает многого. Места должны нравиться, людям должно быть комфортно. Архитекторам следует выяснить, какие здания нравятся людям больше всего (подсказка: обычно это старые), и попытаться построить новые здания, которые доставляют людям такое же удовольствие. Брутализм — противоположность демократии: он означает навязывание людям чего-то, что они ненавидят, ради какой-то узкой и произвольной формалистической концептуальной схемы.Обращение к популярным вкусам не обязательно означает Лас-Вегас; это может означать тщательно продуманные соборы и сады с фонтанами.
जैसलमेर का किला (Форт Джайсалмер) ОТМЕНА НЕБОСКРЕБЕРАДля всех должно быть очевидно, что небоскребы нужно упразднить. В конце концов, они воплощают в себе почти все плохие тенденции современной архитектуры: они не являются частью природы, они монолитны, они скучны, в них нет запутанности и нет демократии. Кроме того, на Земле осталось много места, чтобы разложить его по горизонтали; единственные причины для вертикального распространения — фаллические и фрейдистские.Архитектор Леон Криер предположил, что, хотя для зданий не должно быть ограничений по высоте и , ни одно здание не должно быть больше четырех этажей (то есть шпили любой высоты и колокольни). Это кажется вполне разумной идеей.
Но больше, чем просто упразднить небоскребы, мы должны создать мир повседневных чудес, мир, в котором все до единого прекрасно. Если это кажется невозможным, это не так; на протяжении тысячелетий почти все здания, построенные людьми, были красивыми.Это просто вопрос восстановления старых привычек. Мы должны спросить себя: почему мы не можем построить еще одну Прагу или Флоренцию? Почему мы не можем строить, как древние мечети в Персии или храмы в Индии? Что ж, нет причин, по которым мы не можем. Нас ничто не останавливает, кроме тюрьмы наших идей и ужасной экономической системы. Мы должны вырваться из тюрьмы и разрушить экономическую систему.
Есть простой способ проверить, красиво ли здание или нет. Спросите себя: если бы это здание могло говорить, было бы оно походило на Рубайят или произведения Шекспира, или оно издавало бы шум, как «Blorp»? Почти 100 лет мы застряли в Эпохе Блорпа.Пора снова научиться говорить.
Исправление: В печатной версии этой статьи указано, что Питер Эйзенман спроектировал общежитие для Cooper Union, которое было непопулярным. Судя по всему, он был всего лишь финалистом в конкурсе дизайна, дизайн слишком непопулярный, чтобы его можно было даже построить.Начало современной архитектуры
Изменения в технологии
Строительные материалы, порожденные промышленной революцией, такие как железо, сталь и листовое стекло, определили новые архитектурные методы.
Цели обучения
Назовите некоторые общие темы современной архитектуры
Основные выводы
Ключевые моменты
- Среди общих тем современной архитектуры было использование промышленных материалов.
- В 1830-х годах британец Итон Ходжкинсон представил секционную балку, что привело к широкому использованию железных конструкций.
- Хрустальный дворец Джозефа Пакстона, в котором размещалась Великая выставка 1851 года, был ранним примером строительства из стекла и железа.
- Примерно в 1900 году ряд архитекторов и дизайнеров по всему миру начали разработку новых решений для интеграции традиционных прецедентов (например, классицизма или готики) с новыми технологическими возможностями.
Ключевые термины
- Промышленная революция : Крупные технологические, социально-экономические и культурные изменения в конце 18-го и начале 19-го веков, когда экономика перешла от экономики, основанной на ручном труде, к экономике, в которой доминирует машинное производство.
- Уильям Ле Барон Дженни : (1832–1907) Американский архитектор и инженер, который построил первый небоскреб в 1884 году и стал известен как отец американского небоскреба.
- Crystal Palace : здание из чугуна и листового стекла, возведенное в Гайд-парке, Лондон, Англия, для проведения Великой выставки 1851 года. Более 14 000 экспонентов со всего мира собрались на площади 990 000 квадратных футов (92 000 кв. М) Дворца. ) выставочного пространства для демонстрации образцов новейших технологий, разработанных в период промышленной революции.Здание Великой выставки, спроектированное Джозефом Пакстоном, было 1851 фут (564 м) в длину, с внутренней высотой 128 футов (39 м).
Современные темы
Общие темы современной архитектуры включают:
- Идея «форма следует за функцией» — изречение, первоначально высказанное одним из первых наставников Фрэнка Ллойда Райта Луи Салливаном, означающее, что результат дизайна должен напрямую проистекать из его цели
- Простота и понятность форм и исключение «лишних деталей»
- Визуальное выражение структуры (в отличие от сокрытия структурных элементов)
- Родственная концепция «истины материалов», означающая, что истинную природу или естественный вид материала следует видеть, а не скрывать или изменять, чтобы представлять что-то еще
- Использование материалов промышленного производства
- Принятие эстетики машин, особенно в стиле модернизма международного стиля
- Визуальный акцент на горизонтальных и вертикальных линиях
Применение тем
С промышленной революцией увеличение доступности новых строительных материалов, таких как железо, сталь и листовое стекло, привело к изобретению столь же новых строительных технологий.В 1796 году владелец мельницы в Шрусбери Чарльз Бейдж впервые применил свою «огнестойкую» конструкцию, основанную на чугуне и кирпиче с плиточным полом. Такая конструкция значительно укрепила структуру мельниц, что позволило разместить на них гораздо более крупные машины. Из-за плохого знания свойств железа как строительного материала, ряд ранних заводов рухнул. Лишь в начале 1830-х годов Итон Ходжкинсон представил секционную балку, что привело к широкому использованию железных конструкций.
Такая строгая промышленная архитектура полностью изменила ландшафт северной Британии, что побудило поэта Уильяма Блейка описать такие места, как Манчестер и некоторые части Западного Йоркшира, как «Темные сатанинские мельницы.«Хрустальный дворец, спроектированный Джозефом Пакстоном для Большой выставки 1851 года, был ранним примером строительства из стекла и железа. За ним в 1864 году последовала первая навесная стена из стекла и металла. Дальнейшим развитием стал небоскреб со стальным каркасом в Чикаго, представленный около 1890 года Уильямом Ле Бароном Дженни и Луи Салливаном.
Модернистские школы
Примерно в 1900 году ряд архитекторов и дизайнеров по всему миру начали разработку новых решений для интеграции традиционных прецедентов (например, классицизма или готики) с новыми технологическими возможностями.Работы Луи Салливана и Фрэнка Ллойда Райта в Чикаго, Виктора Орта в Брюсселе, Антони Гауди в Барселоне, Отто Вагнера и Венского Сецессиона в Австрии, Чарльза Ренни Макинтоша в Глазго, среди многих других, можно рассматривать как общую борьбу между Старый и новый. Работы некоторых из них были частью того, что широко классифицируется как Art Nouveau («новое искусство»).
Обратите внимание, что русское слово «модерн» Stil Modern и испанское слово «модерн» Modernismo являются родственниками английского слова «модерн», хотя имеют разные значения.Раннее использование этого термина в печати примерно в это время, которое приблизилось к его более позднему значению, можно найти в названии книги Отто Вагнера. Последствия Первой мировой войны привели к дополнительным экспериментам и идеям. После экспериментов в стиле модерн и связанных с ним движений по всему миру модернизм в архитектуре и дизайне вырос из стилистических нитей, зародившихся во всем мире.
Фасад с трансептом Хрустального дворца : Хрустальный дворец, 1851 год, был одним из первых зданий с огромным количеством стекла, поддерживаемого конструкционным металлом, что предвещало тенденции в модернистской архитектуре.
Современная архитектура: форма следует за функцией
Современная архитектура придерживалась знаменитого принципа Луи Салливана «форма следует за функцией», который требовал отсутствия украшений за пределами функциональной необходимости.
Цели обучения
Объясните пословицу Луи Салливана «форма следует за функцией» и ее влияние на современную архитектуру.
Основные выводы
Ключевые моменты
- «Функция» стала рассматриваться как охватывающая все критерии использования, восприятия и получения удовольствия от здания, не только практические аспекты, но также эстетические, психологические и культурные аспекты.
- Современная архитектура обычно характеризуется упрощением формы и созданием орнамента из структуры и темы здания.
- На ранних этапах современной архитектуры «украшение — преступление» было популярным девизом.
Ключевые термины
- Луи Салливан : (1856–1924) Американский архитектор, которого называют «отцом небоскребов» и «отцом модернизма». Многие считают его создателем современного небоскреба, влиятельным архитектором, критиком Чикагской школы и наставником Фрэнка Ллойда Райта.
- Школа Баухауса : Школа в Германии, которая сочетала ремесла и изобразительное искусство, и была известна своим подходом к дизайну, который она пропагандировала и преподавала. Работал с 1919 по 1933 год.
- Deutscher Werkbund : Немецкая ассоциация художников, архитекторов, дизайнеров и промышленников. Werkbund должен был стать важным событием в развитии современной архитектуры и промышленного дизайна, особенно в более позднем создании школы дизайна Баухаус.
Революция в масштабе и форме
Великий архитектор небоскребов XIX века Луи Салливан продвигал главную заповедь архитектурного дизайна: «Форма следует за функцией». Хотя идея о том, что структурные и эстетические соображения должны полностью зависеть от функциональности, была встречена как одобрением, так и скептицизмом, она привела к введению концепции «функции» вместо «полезности». «Функция» стала рассматриваться как охватывающая все критерии использования, восприятия и удовольствия от здания, не только практические, но также эстетические, психологические и культурные.
Современная архитектура обычно характеризуется упрощением формы и созданием орнамента из структуры и темы здания. Это термин, применяемый к всеобъемлющему движению, его точное определение и масштабы широко варьируются. В более широком смысле, ранняя современная архитектура началась на рубеже 20-го века с попыток согласовать принципы, лежащие в основе архитектурного дизайна, с быстрым технологическим прогрессом и модернизацией общества. Это могло бы принять форму многочисленных движений, школ дизайна и архитектурных стилей, некоторые из которых противоречат друг другу и часто в равной степени не поддаются классификации.
Промышленная революция представила и популяризировала использование стали, листового стекла, а также компонентов массового производства в архитектуре. Эти новые материалы открыли новый мир для смелых структурных рам с чистыми линиями и гладкими или блестящими поверхностями. На ранних этапах современной архитектуры популярным девизом было «украшение — преступление». В Восточной Европе коммунисты отвергли упаднические методы Запада, и модернизм развивался заметно более бюрократическим, мрачным и монументальным образом.
Некоторые историки считают модернизм делом вкуса, реакцией на эклектизм и щедрые стилистические излишества викторианской и эдвардианской архитектуры. Примерно на рубеже 20-го века общая неудовлетворенность акцентом на возрожденческой архитектуре и сложном декоре породила множество новых идей, которые послужили предшественниками современной архитектуры. Среди них следует выделить философию Deutscher Werkbund и школы Баухаус.
AEG Turbinenfabrik («турбинный завод») 1909 года, разработанный Питером Беренсом, иллюстрирующий сочетание промышленности и дизайна.: Турбинный завод Беренса отражает отсутствие декоративных элементов, типичных для современной архитектуры.
Подход модернистских архитекторов заключался в том, чтобы уменьшить здания до чистых форм, удалив исторические ссылки и орнамент в пользу функциональных деталей. Здания демонстрировали свои функциональные и конструктивные элементы, обнажая стальные балки и бетонные поверхности вместо того, чтобы скрывать их за декоративными формами.
Чикагская архитектурная школа
Чикагская архитектурная школа известна продвижением конструкции из стального каркаса и модернистской пространственной эстетики.
Цели обучения
Укажите основные черты Чикагской школы архитектуры, а также некоторые из имен, наиболее тесно связанных с ней.
Основные выводы
Ключевые моменты
- В то время как термин «чикагская школа» широко используется для описания зданий в городе в течение 1880-х и 1890-х годов, здания Чикаго той эпохи отображали большое разнообразие стилей и техник.
- Одной из отличительных черт Чикагской школы является использование зданий со стальным каркасом с облицовкой из кирпича (обычно терракотовой), что позволяет создавать большие площади окон из листового стекла и ограничивать количество внешних украшений.
- «Окно Чикаго» возникло в этой школе. Это окно состоит из трех частей, состоящих из большой неподвижной центральной панели, по бокам которой расположены два меньших окна с двойными створками.
Ключевые термины
- Чикагская школа : Школа архитекторов, действовавшая в Чикаго на рубеже 20-го века. Они были одними из первых, кто продвигал новые технологии строительства стальных каркасов в коммерческих зданиях, и разработали пространственную эстетику, которая развивалась, а затем оказывала влияние на параллельные разработки в европейском модернизме.
- «Окно Чикаго» : Окно, состоящее из трех частей, состоящее из большой фиксированной центральной панели, обрамленной двумя меньшими окнами с двойными створками.
- модернизм : Модернистское движение в искусстве, его совокупность культурных тенденций и связанных культурных движений, первоначально возникших в результате широкомасштабных и далеко идущих изменений в западном обществе в конце 19-го и начале 20-го веков. В частности, развитие современных индустриальных обществ и быстрый рост городов, за которым последовал ужас Первой мировой войны, были среди факторов, сформировавших модернизм.
Архитектура Чикаго известна во всем мире, и один из ее стилей называется Чикагской школой. Он также известен как коммерческий стиль. В истории архитектуры Чикагская школа была школой архитекторов, действовавших в Чикаго на рубеже 20-го века. Они были одними из первых, кто продвигал новые технологии строительства стальных каркасов в коммерческих зданиях, и разработали пространственную эстетику, которая развивалась, а затем оказывала влияние на параллельные разработки в европейском модернизме.
Хотя термин «Чикагская школа» широко использовался для описания зданий в городе в 1880-е и 1890-е годы, ученые оспаривали этот термин, в частности, в ответ на книгу Карла Кондита «Чикагская школа архитектуры » 1952 года. Такие историки, как Х. Аллен Брукс, Уинстон Вейсман и Дэниел Блюстоун, отметили, что эта фраза предполагает единый набор эстетических или концептуальных предписаний, хотя на самом деле здания Чикаго той эпохи демонстрировали большое разнообразие стилей и техник.Современные публикации использовали фразу «Коммерческий стиль» для описания новаторских высотных зданий той эпохи, а не для предложения какой-либо единой школы.
Одной из отличительных черт Чикагской школы является использование зданий со стальным каркасом с облицовкой из кирпича (обычно терракотовой), что позволяет создавать большие площади окон из листового стекла и ограничивать количество внешних украшений. Иногда в небоскребах Чикагской школы используются элементы неоклассической архитектуры. Многие небоскребы Чикагской школы содержат три части классической колонны.Первый этаж функционирует как основание, средние этажи, обычно с небольшими декоративными деталями, действуют как стержень колонны, а последний этаж или около того представляет собой столицу с более декоративными деталями и увенчан карнизом.
Здание Чикаго от Holabird & Roche (1904–1905) : Это здание со стальным каркасом отображает оба варианта окна Чикаго; В его фасаде преобладают окна (ограниченные декоративными украшениями), и он увенчан карнизом — элементами, типичными для чикагской школы.
«Окно Чикаго» возникло в этой школе. Это окно состоит из трех частей, состоящих из большой неподвижной центральной панели, по бокам которой расположены два меньших окна с двойными створками. Расположение окон на фасаде обычно создает узор сетки, некоторые из которых выступают из фасада, образуя эркеры. Окно Chicago сочетало в себе функции сбора света и естественной вентиляции; одна центральная панель обычно фиксировалась, в то время как две окружающие панели оставались работоспособными. Эти окна часто размещались в отсеках, известных как эркерные окна, которые выходили на улицу.
Оконная сетка Chicago School : Окно Chicago сочетало в себе функции сбора света и естественной вентиляции; одна центральная панель обычно фиксировалась, в то время как две окружающие панели оставались работоспособными.
Архитекторы, чьи имена связаны с Чикагской школой, включают Генри Хобсона Ричардсона, Данкмара Адлера, Дэниела Бернхэма, Уильяма Холаберда, Уильяма ЛеБарона Дженни, Мартина Роше, Джона Роута, Солона С. Бемана и Луи Салливана. Фрэнк Ллойд Райт начинал в фирме Адлера и Салливана, но создал свой собственный стиль архитектуры прерий.
Здание жилищного страхования в Чикаго, Иллинойс : Некоторые считают Здание жилищного страхования, спроектированное архитектором Уильямом Ле Бароном Дженни, первым небоскребом в мире. Он был построен в Чикаго в 1884 году и был снесен в 1931 году.
Современная архитектура | Безграничная история искусства
Архитектура модерна
Современная архитектура — это термин, применяемый к всеобъемлющему движению, с различными определениями и масштабами.
Цели обучения
Опишите характеристики современной архитектуры
Основные выводы
Ключевые моменты
- В широком смысле архитектура раннего модерна началась на рубеже 20-го века с попыток согласовать принципы, лежащие в основе архитектурного дизайна, с быстрым технологическим прогрессом и модернизацией общества.
- Модернизм в конечном итоге вызвал реакцию, в первую очередь постмодернизм, который стремился сохранить досовременные элементы, в то время как неомодернизм возник как реакция на постмодернизм.
- Некоторые считают, что современная архитектура возникла в результате социальных и политических революций. Другие считают, что современная архитектура обусловлена в первую очередь технологическими и инженерными разработками.
Ключевые термины
- орнамент : Элемент декора.
- эклектика : Любая форма искусства, заимствованная из множества других стилей.
- модернизм : любой из нескольких стилей искусства, архитектуры, литературы, философии и т. Д., Процветавших в 20 веке; характеризуется формальной чистотой, средней специфичностью, искусством ради искусства, экспериментированием, абстракцией, отказом от реализма и революционными или реакционными тенденциями.
Современная архитектура — это термин, применяемый к всеобъемлющему движению, с различными определениями и масштабами. В широком смысле, ранняя современная архитектура началась на рубеже 20–90–205 годов ––90–206 веков с попыток согласовать принципы, лежащие в основе архитектурного дизайна, с быстрым технологическим прогрессом и модернизацией общества.Это могло бы принять форму многочисленных движений, школ дизайна и архитектурных стилей, некоторые из которых противоречили друг другу и часто в равной степени бросали вызов такой классификации.
Чикагский модернизм : Контрасты в современной архитектуре на примере соседних высотных зданий в Чикаго, штат Иллинойс. IBM Plaza (справа) Людвига Миса ван дер Роэ является более поздним примером чистых прямолинейных линий и стекла международного стиля, тогда как Марина-Сити (слева), созданная его учеником Бертраном Голдбергом, отражает более скульптурный модерн середины века. эстетический.
Концепция модернизма будет центральной темой в этих усилиях. Набирая популярность после Второй мировой войны, архитектурный модернизм был принят многими влиятельными архитекторами и преподавателями архитектуры и продолжает оставаться доминирующим архитектурным стилем для институциональных и корпоративных зданий в 21, и годах. Модернизм в конечном итоге вызвал реакцию, в первую очередь постмодернизм, который стремился сохранить домодернистские элементы, в то время как неомодернизм возник как реакция на постмодернизм.
Известные архитекторы, важные для истории и развития модернистского движения, включают Фрэнка Ллойда Райта, Людвига Мис ван дер Роэ, Вальтера Гропиуса, Ле Корбюзье, Оскара Нимейера и Алвара Аалто.
Ранний модернизм
Хрустальный дворец 1851 года был одним из первых зданий с огромным количеством стекла, поддерживаемого конструкционным металлом, что предвещало тенденции в модернистской архитектуре.
Есть несколько объективов, через которые можно увидеть эволюцию современной архитектуры.Некоторые историки рассматривают это как социальный вопрос, тесно связанный с проектом современности и, следовательно, Просвещения. Современная архитектура, по их мнению, возникла в результате социальных и политических революций. Другие считают, что современная архитектура в первую очередь обусловлена технологическими и инженерными разработками. Третьи историки считают модернизм делом вкуса, реакцией на эклектизм и щедрые стилистические излишества викторианской и эдвардианской архитектуры.
Фрэнк Гери
Фрэнк Оуэн Гери (родился Фрэнк Оуэн Голдберг; 28 февраля 1929 г.) — американский архитектор канадского происхождения, проживающий в Лос-Анджелесе.Самые известные работы Гери всемирно известны и включают в себя музей Гуггенхайма, одетый в титан, в Бильбао, Испания; Концертный зал Уолта Диснея в центре Лос-Анджелеса; Фонд Louis Vuitton в Париже, Франция; Центр Рэя и Марии Стата Массачусетского технологического института в Кембридже, Массачусетс; Центр молекулярных исследований Фонца в кампусе Университета Цинциннати; Опыт музыкального проекта в Сиэтле; Центр Нового Мира в Майами-Бич; Художественный музей Вейсмана в Миннеаполисе; Танцующий дом в Праге; музей дизайна Vitra и музей MARTa Herford в Германии; Художественная галерея Онтарио в Торонто; Французская синематека в Париже; и 8 Spruce Street в Нью-Йорке.
Фрэнк Гери, Бильбао Гуггенхайм, 1997 : Бильбао Гуггенхайм иллюстрирует интерес Гери к структурным экспериментам и грандиозным пространствам.
Большая часть работ Гери отражает дух экспериментирования в сочетании с уважением к требованиям профессиональной практики. С его ранними образовательными влияниями, уходящими корнями в модернизм, работы Гери стремились уйти от модернистских стилистических стереотипов, сохраняя при этом интерес к некоторым из лежащих в их основе трансформационных программ.Постоянно работая между заданными обстоятельствами и непредвиденными материализациями, стиль Гери разрушает ожидания.
Людвиг Мис ван дер Роэ
Людвиг Мис ван дер Роэ (27 марта 1886-17 августа 1969) был немецко-американским архитектором. Наряду с Ле Корбюзье, Вальтером Гропиусом и Фрэнком Ллойдом Райтом он широко известен как один из пионеров современной архитектуры.
Мис, как и многие его современники после Первой мировой войны, стремился создать новый архитектурный стиль, который мог бы отражать современность так же, как классику и готику для своих эпох.Он создал влиятельный архитектурный стиль 20-го века с чрезвычайной ясностью и простотой. В его зрелых зданиях использовались современные материалы, такие как промышленная сталь и листовое стекло, чтобы определить внутреннее пространство. Он стремился к архитектуре с минимальной структурой структурного порядка, уравновешенной подразумеваемой свободой беспрепятственного, свободно протекающего открытого пространства. Он называл свои постройки архитектурой «кожа да кости». Он искал объективный подход, который направил бы творческий процесс архитектурного дизайна, но он всегда был озабочен выражением духа современной эпохи.Его часто ассоциируют с его цитатами из афоризмов «меньше значит больше» и «Бог в деталях».
Фрэнк Ллойд Райт
Фрэнк Ллойд Райт (урожденный Фрэнк Линкольн Райт, 8 июня 1867 г. — 9 апреля 1959 г.) был американским архитектором, дизайнером интерьеров, писателем и педагогом, спроектировавшим более 1000 структур, 532 из которых были завершены. Райт верил в создание структур, гармонирующих с человечеством и окружающей средой, — философию, которую он назвал органической архитектурой.Лучшим примером этой философии является Fallingwater (1935), которую назвали «лучшим произведением американской архитектуры за все время». Райт был лидером архитектурного движения Прерийской школы и разработал концепцию усонианского дома, свое уникальное видение городского планирования в Соединенных Штатах. Его творческий период составил более 70 лет.
Фрэнк Ллойд Райт, Fallingwater, 1936-39 : Fallingwater — один из величайших шедевров Райта, как за его динамизм, так и за его интеграцию с поразительной природой.Он служит прекрасным примером его «органической» философии, согласно которой конструкции были спроектированы в гармонии с человечеством и окружающей средой.
РаботаРайта включает оригинальные и новаторские образцы многих типов зданий, включая офисы, церкви, школы, небоскребы, отели и музеи. Райт также спроектировал многие элементы интерьера своих зданий, такие как мебель и витражи. Райт написал 20 книг и множество статей и был популярным лектором в США и Европе.Его яркая личная жизнь часто попадала в заголовки газет, в первую очередь из-за пожара 1914 года и убийств в его студии Taliesin. Уже при жизни известный, Райт был признан в 1991 году Американским институтом архитекторов «величайшим американским архитектором всех времен».
В США
Здание Ларкина Райта (1904 г.) в Буффало, штат Нью-Йорк, Храм Единства (1905 г.) в Оук-парке, штат Иллинойс, и дом Роби (1910 г.) в Чикаго, штат Иллинойс, были одними из первых примеров современной архитектуры в Соединенных Штатах.Фрэнк Ллойд Райт оказал большое влияние на европейских архитекторов, включая Вальтера Гропиуса (основателя Баухауза) и Людвига Миса ван дер Роэ, а также на всю органическую архитектуру.
Сохраняя современность (Фонд Гетти)
Современная архитектура — одна из определяющих художественных форм 20-го века. Освободившись от традиционных требований к конструкции, архитекторы и инженеры использовали экспериментальные материалы и новые строительные методы для создания инновационных форм и продвижения новых философских подходов к архитектуре.Сегодня это современное архитектурное наследие подвергается значительному риску. Ультрасовременные строительные материалы и конструктивные системы, которые определяют современное движение, часто не проверялись и не всегда хорошо себя зарекомендовали. Специалисты по наследию не всегда имеют достаточно научных данных о природе и поведении этих материалов и систем для разработки необходимых протоколов консервативной обработки. Для решения этих проблем Фонд разработал международную грантовую инициативу «Сохраняя это в современном мире», которая продолжает нашу глубокую приверженность сохранению архитектуры с упором на важные здания двадцатого века.С 2014 года Keeping It Modern поддержала 77 грантовых проектов выдающейся архитектурной значимости, которые способствуют развитию практики сохранения. Текущие активные гранты направлены на создание планов управления сохранением, которые определяют долгосрочную политику технического обслуживания и сохранения, тщательное исследование условий строительства, а также тестирование и анализ современных материалов. Программные команды, участвующие в этих проектах, также распространяют информацию о необходимости планирования современных зданий на основе исследований и сами формируют новые международные сети, чему способствуют ежегодные семинары в Лондоне, которые стали возможными благодаря грантам Гетти, предоставленным Обществу двадцатого века.
Окончательные гранты на сохранение архитектуры Keeping It Modern для прямой поддержки проекта были присуждены летом 2020 года. Из 77 грантов, предоставленных на сегодняшний день, пять были направлены на реализацию. Благодаря превосходному качеству предварительного планирования и качеству реализации, эти проекты имеют большой потенциал служить моделями для сохранения других зданий 20-го века.
В качестве услуги на местах технические отчеты по грантовым проектам доступны в онлайн-режиме через Библиотеку отчетов Keeping It Modern Report Library.Библиотека периодически пополняется новыми отчетами по мере их заполнения.
Фонд создал «Сохраняя современность» в дополнение к инициативе «Сохранение современной архитектуры» Института охраны природы Гетти (CMAI).
